Творчество известного в Дагестане поэта и прозаика Муталиба Митарова выдержало самую строгую проверку – полувековую проверку временем – и оказалось созвучным поискам современников. А современников у поэта множество – это и комсомольцы тридцатых, и боевые соратники сороковых, и энтузиасты пятидесятых, и вольнодумцы шестидесятых, и многие другие. Развитие национальной литературы невозможно без самобытного творчества наиболее ярких ее представителей. Одним из таких для табасаранской литературы является Муталиб Митаров.

Несколько штрихов к портрету поэта. В 1938 году окончил 7 классов Кандыкской семилетней школы, в 1940 году – медицинский техникум, после чего учился в военной школе. С первых же дней войны – на фронте, участник боёв за освобождение Заполярья. В 1950 году окончил областную партийную школу, а в 1957 году – Высшую партийную школу при ЦК КПСС в Москве. В 1943 году избирается первым секретарем Хивского райкома ВЛКСМ. В начале 1945 года его отзывают на работу в город Махачкала и назначают заместителем председателя Дагхудожпромсоюза, где он проработал до 1948 года. Работал в обществе научных и политических знаний, начальником Управления культуры Дербентского окружного исполкома депутатов трудящихся, в аппарате Дагестанского обкома КПСС, первым секретарем Табасаранского РК КПСС, министром бытового обслуживания, директором Дагучпедгиза, возглавлял литературный отдел Республиканского музея и занимался вопросами создания Музея дагестанской литературы.

Член Союза писателей СССР с 1954 года, член правления Союза писателей Дагестана, народный поэт Дагестана.

Он неоднократно избирался депутатом районных, городских Советов депутатов трудящихся, Верховного Совета ДАССР, членом обкома КПСС, имеет множество наград СССР, РСФСР и ДАССР. Родился Муталиб в 1920 году. Когда ему было 14 лет, школьная стенгазета поместила его первое стихотворение под романтическим названием «Я свободный парень». Стихотворение было антирелигиозного характера и вызвало гнев и возмущение клерикалов и богослужителей.

В 1936 году шестнадцатилетнего Муталиба сельская молодежь избрала секретарем комсомольской организации. В следующем году районная газета «Уьру Табасаран» («Красный Табасаран») опубликовала его стихотворение «Все на выборы».

В 1939 году выходит из печати сборник избранных стихотворений С. Стальского на табасаранском языке, а чуть позже несколько рассказов Л. Н. Толстого для детей в переводах М. Митарова.

В годы Великой Отечественной войны Муталиб Митаров, как и его старший брат Багаутдин, одним из первых дагестанских писателей добровольцем ушел на фронт. На фронте вел короткие записи в блокнотах, которые позднее пригодились при создании цикла стихов о войне, о фронтовых товарищах, друзьях. Некоторые из записей легли в основу лиро-эпических поэм на историческую, военно-патриотическую тему.

На фронте он был политработником. Вернулся после тяжелого ранения инвалидом II группы. Поэт-фронтовик с новой силой взялся за прерванное любимое дело. Он начал делать зарисовки, писать стихи, рассказы о подвиге народа в годы войны и трудовых буднях послевоенной жизни. В 1948 году Муталиб составил сборник стихов погибшего в войну брата Багаутдина под названием «Веселые голоса табасаранцев».

Братья Муталиб и Багаудин

Годом позже в соавторстве с М. Шамхаловым им был издан уникальный сборник литературные произведений табасаранцев. В нем были впервые опубликованы произведения, написанные на табасаранском языке еще в 18-19 веках. Это был довольно смелый шаг, т. к. в то время еще бытовало мнение о том, что табасаранцы до революции не имели своей культуры. М. Митаров вынес на суд читателей творчество Уруджа Тагильского, Жигера Кандыкского, Мирзы Калукского, Гаджи-Саида Зирдагского и других. Этот сборник заложил основу ежегодника-альманаха «Литературный Табасаран».

В том же году увидели свет в переводах М. Митарова сборник избранных произведений А. С. Пушкина, книга избранных произведений М. Ю. Лермонтова, также были переведены и изданы произведения русской классической литературы, советских и дагестанских писателей.

Начиная с 1949 года, произведения Муталиба Митарова регулярно печатаются в ежегодном литературном сборнике на родном языке, инициатором издания которого был он сам. В 1954 г. выходит отдельным тиражом на табасаранском языке первый сборник поэта «Счастье», в 1959 году – «Строки жизни», куда включены многоплановые лиро-эпические поэмы «Иран Хараб» и «Устад». Первая из них емко, образно, достоверно освещает героические страницы борьбы горцев за свою независимость от иранских поработителей. Это первое крупное произведение в табасаранской литературе на историческую тему, где автор использовал народные сказания, легенды.

Другая поэма «Устад» – новаторское явление в дагестанской литературе. В ней поэт показывает высокое сознание нашей современницы, горянки Пери, рост ее политической зрелости и гражданской активности.

Особенно плодотворно работает М. Митаров в 70-е годы. Более десяти сборников поэзии и прозы выносит на суд читателей. Автор все чаще выступает в роли опытного и мудрого воспитателя молодежи. Современность и история, прошлое и будущее – вот проблемы, волнующие поэта.

Его творчество непрерывно обогащается новыми идеями. Так, им разрабатывается тема ответственности поколений, тема поэта и поэзии. Его идеалом продолжают оставаться сильные и одержимые люди. В окружающей действительности он находит примеры жизнестойкости, патриотизма сограждан и наделяет этими чертами свои персонажи.

Перевалило за полночь. А ночь Прохладна и темна в горах в апреле. Под буркой неба горы спят. В постели Спят люди. Только мне уснуть невмочь, Ещё огонь горит в одном окне. Кто там не спит? И я, уняв тревогу, Шагами мерю гулкую дорогу. И старая встает навстречу мне Мать друга, что остался на войне… И на столе её – остывший ужин. Я не ошибся – был очень нужен: О сыне мать рассказывает мне.

В произведениях Митарова часто звучат мотивы скорби – по погибшим, по не осуществившимся мечтам. Поэт с любовью вспоминает своих товарищей, павших в боях за независимость Родины. Такова элегическая настроенность поэм «Сказание о чунгуре», «Окровавленные скалы», «Цветы на граните» и многих стихов и рассказов.

Строки из поэмы «Сказание о чунгуре» впечатляют мужеством, силой духа героя, достоверностью описываемых событий.

Изнемогающий, истекающий кровью солдат мечтает о победе, о возвращении на родную землю, о мирной жизни, о любви.

Эту же тему освещают произведения «Сон в блиндаже», «Бюлбюл», «Политрук», «Матерям снятся сыновья», «Суд чести», «Не забывайте подвига отцов».

Даже в лирической поэзии М. Митарова заметно тяготение к осмыслению исторического пути Родины. В поэмах «Иран-хараб», «Кровавые скалы» (1973), «Мелодия из-под скалы» (1983) и других современность рассматривается в свете уроков далекого прошлого всей страны, родного Дагестана. На конкретном материале показываются трагические и героические страницы истории, начиная с нашествия Тимура и Надир-шаха, до легендарной победы в Великой Отечественной войне и космических завоеваний.

Хотел бы заметить, что эти страницы творчества Муталиба Митарова особенно актуальны сегодня, когда модно стало чернить прошлое, предавать забвению подвиг простого советского солдата.

Участие поэта-фронтовика в идейно-воспитательной и патриотической работе, его выступления перед молодежью, служат духовному воспитанию народа.

Любовь к земле – один из главных мотивов многих стихов М. Митарова.

Я вижу душу каждого цветка, Я слышу, как роса скользит по веткам. И всёроднее говор родника, И всё теплей прибой родного ветра.

Природа для Митарова – неиссякаемый источник поэтического вдохновения. Нередко в его стихах голос природы сливается с голосом героя, способствуя выражению сокровенных чувств. Позже в творчестве Митарова все чаще звучат стихи, поэмы о деревне, сельской природе, национальном характере.

Большая работа проделана М. Митаровым по увековечению памяти погибших на фронте дагестанских поэтов и писателей. В 1971 году вышел составленный им сборник «Оборванные струны», куда вошли произведения дагестанских поэтов и писателей, отдавших жизнь за Родину. В 1974 году увидела свет книга «Возвращение» о дагестанских поэтах и писателях, вернувшихся с полей сражений. Составителем этой уникальной книги был тоже Муталиб Митаров.

Заслуживает особого внимания книга «Сообщите друзьям», куда вошли почти все произведения Багаутдина Митарова. Замечательным вкладом в культурную жизнь народа явилась книга о народной мудрости «Народное наследие» (1974), где впервые в таком объеме опубликованы табасаранские народные песни, произведения безымянных авторов. Сборник подытожил большой труд М. Митарова по сбору и систематизации дореволюционного духовного наследия.

Все эти годы М. Митаров успешно работал и в прозе: им созданы повесть «На заре», книга «Жизнь в узорах», в последней сделана первая успешная попытка оживить и соединить воедино фрагменты эпоса табасаранцев о семи братьях и сестре.

Журналы «Москва», «Огонек», «Молодая гвардия», «Звезда», «Дружба народов», «Советская женщина», «Отчизна», «Радуга», газеты, коллективные сборники опубликовали множество произведений как самого М. Митарова, так и о нем. Издательства «Советский писатель», «Художественная литература», «Советская Россия», «Советская литература», «Воениздат» охотно издавали сборники стихов и поэм табасаранского поэта в переводах замечательных советских поэтов В. Фирсова, И. Савельева, Ст. Кущевского и других.

Ярко раскрывается талант М. Митарова в «Восьмистишиях». Они представляют собой единый цикл о любви и душевных переживаниях поэта. Во многих произведениях Митаров раскрывает тему дружбы народов, показывает достижения в развитии края. К творческим удачам можно отнести стихи «Пою ль о славе трудовой», «Сверстник, ответь мне», «Строки жизни», «Дружба» и другие. Его произведения переложены на музыку и передаются по радио и телевидению. Много стихов Муталиба Митаровича переведено на языки народов бывшего СССР. М. Митаров является автором и соавтором школьных учебников. На родной язык перевел произведения классиков русской, советской многонациональной литературы. Ряд стихов и поэм – среди них «Устад», «Иран-Хараб», «Сказание о чунгуре», «Окровавленные скалы» и другие – стали хрестоматийными и изучаются в дагестанской школе.

Предметом специальных научных исследований, проводимых в Дагестанском научном центре РАН, ДГУ, ДГПУ, научно-исследовательских институтах стали многие его произведения. С именем М. Митарова справедливо связывается тематическое, идейное и жанровое обогащение табасаранской литературы. Для творчества поэта характерны высокий гражданский пафос, обостренное чувство ответственности человека за судьбы мира.

У М. Митарова еще много неосуществленного как в творчестве, так и в общественной жизни. Его продолжают мучить недостроенные дороги, высыхающие реки, находящийся на грани гибели удивительный растительный и животный мир Табасарана, неблагоустроенный быт и изнурительный труд женщин-ковровщиц. Его не покидает мысль объявить государственной заповедной зоной территорию от Хучни до Сыртыча.

Словом, вся жизнь М. Митарова, поэта-бойца, поэта-патриота проходит в благородном служении народу.

, раздел: Личности
М. Г. Юсуфов, доктор филологических наук, профессор. / Источник: журнал «Возрождение», № 8

Детские годы Темучина

Когда раненый старик Чараха лежал у себя дома, Темучжинь навестил его. Старик сказал ему: «Они увели с собой собранный отцом твоим народ и наших людей; когда я отговаривал их, они меня поранили». Темучжинь, заплакав, ушел. Хоэлунь сама села на коня и, приказав людям взять копья с кистями, во главе их отправилась в погоню; она остановила половину народа, но остановленная половина людей тоже не захотела оставаться; все ушли вслед за Дайичиут. Когда братья Дайичиут покинули Хоэлунь с детьми, Хоэлунь, женщина чрезвычайно разумная, собирала плоды, да вырывала коренья и тем питала детей своих. В таких трудных обстоятельствах воспитанные ею дети подросли; все они имели признаки царского княжеского достоинства…

Через несколько времени Дайичиут Кирилтух сказал: «Покинутые нами Темучжинь и другие дети с матерью, верно, теперь уже оперились, как птичьи птенцы, и подросли, подобно детенышам зверей». Взяв с собой товарищей, они поехали разузнать. Темучжинь с матерью, завидев приезд их, испугались; Белгутай в густом лесу наломал деревьев и устроил засеку, а Хачигуня, Темугэ и Темулунь троих малых, спрятал в расщелине скалы; Хасар перестреливался с Дайичиут; Дайичиут громко крикнули ему: «Нам надо только твоего старшего брата, Темучжиня, а других людей не надобно». Устрашенный тем Темучжинь сел на лошадь и пустился в горный лес: Дайичиут, заметив это, погнались за ним и преследовали до горы Тергуне. Темучжинь углубился в густой лес, а Дайичиут, не могши въехать туда же, окружили лес и стерегли.

Темчужинь, пробыв в густом лесу трое суток, повел под уздцы лошадь и хотел выйти из леса, как седло с лошади упало на землю; обернувшись, он увидел, что шлея на груди и подпруга попрежнему застегнуты, и сказал: «Седло может спасть, хоть подпруга и застегнута; но когда нагрудная шлея застегнута, то как можно седлу самому упасть? Верно, само небо останавливает меня». Он воротился и еще прожил три дня. Потом, когда хотел выйти, при выходе из густого леса упал большой белый камень, в виде юрты, и загородил путь. Темучжинь опять сказал: «Верно, небо останавливает меня». Он снова вернулся и еще провел три дня. Всего прожил он в лесу девять дней сряду, ничего не евши. Напоследок он сказал: «Неужели мне умереть таким образом без вести? Лучше выйти». Он взял нож, которым строгал стрелы, срезал им деревья, росшие подле заграждавшего выход камня, и ведя за собою лошадь, сошел с горы. Сторожившие тут люди Дайичиут тотчас схватили и увели его.

Тархутай Кирилтух, поймав Темучжиня, объявил повеление своему народу, чтобы в каждом стане Темучжиню жить сутки. Так переходил он из одного дома в другой до 16-го числа 4-й луны. В этот день Дайичиут устроили пир на берегу реки Онань. Когда по захождении солнца разошлись по домам, они приказали одному молодому и слабому парню стеречь Темучжиня. Темучжинь, видя, что все разошлись, ударил того парня краем своей колодки в голову и сшиб его с ног, а сам убежал; добежав до леса, что на берегу реки Онань, он внутри его прилег; но, опасаясь, что его здесь увидят, вошел в стремнину реки Онань и погрузился в воду телом, выставив наружу только лицо.

Караульный, потерявший узника, громким голосом кричал: «Пойманный человек бежал!» На крик его разошедшиеся Дайичиут снова собрались и при свете луны, ясном, как днем, стали искать Темучжиня повсюду в лесу по берегу Онань. Сорханыиира, из рода Сулдусунь, проходя для обыска близ того места реки, где лежал Темучжинь, заметил его и сказал ему: «Вот за такую-то сметливость твою братья Дайичиут ненавидят и преследуют тебя. Будь осторожен и лежи так; я не донесу на тебя». Сказав это, он прошел мимо.

Когда Дайичиут, обыскивая на возвратном пути, толковали между собою, Сорханьшира сказал им: «Вы потеряли человека днем; а теперь, в темную ночь, как искать? Воротимся на прежнее место и обыщем места еще не осмотренные и разойдемся; а завтра снова соберемся для обыска. Куда уйдет этот человек с колодкой?» Во время возвратного поиска Сорханьшира снова проходил прежним местом и сказал Темучжиню: «Теперь мы кончили обыск и возвращаемся; завтра опять придем искать тебя; теперь, когда мы разойдемся, ты уходи и сыщи свою мать и братьев; если встретишь кого-нибудь, не говори, что я видел тебя». Сказав это, он ушел.

Когда все разошлись, Темучжинь подумал про себя: «Намедни, когда приказано было стеречь меня по очереди в каждом становище, во время пребывания моего в доме Сорханьширы оба сына его, Чиньбо и Чилабунь, оказали ко мне сожаление: на ночь снимали с меня колодку и оставляли меня ночевать на свободе. Сегодня Сорханьшира заметил меня, однако ж не хотел сказать о том другим; не один раз был здесь и проходил мимо. Пойду к нему; наверно, он спасет меня». Вследствие того он пошел вниз по реке Онань искать Сорханьширу.

Провозглашение Темучина ханом

Алтань, Хучар и Сачабеки, посоветовавшись целым обществом, объявили Темучжиню: «Мы хотим провозгласить тебя царем. Когда ты будешь царем, то в битвах с многочисленными врагами мы будем передовыми, и если полоним прекрасных девиц и жен, да добрых коней, то будем отдавать их тебе. В облавах на зверей мы будем выступать прежде других и пойманных зверей будем отдавать тебе. Если мы в ратных боях преступим твои приказы или в спокойное время повредим делам твоим, то ты отними у нас жен и имущество и покинь нас в безлюдных пустынях». Так поклявшись, они провозгласили Темучжиня царем и нарекли его Чингисом.

Полководцы Чингисхана

В то время Чжамуха был тоже у найманей. Таян спросил его: «Кто эти, преследующие наших, как волки, когда они гонятся за стадом овец до самой овчарни?» Чжамуха отвечал: «Это четыре пса моего Темучжиня, вскормленные человечьим мясом; он привязал их на железную цепь; у этих псов медные лбы, высеченные зубы, шилообразные языки, железные сердца. Вместо конской плетки у них кривые сабли. Они пьют росу, ездят по ветру; в боях пожирают человеческое мясо. Теперь они спущены с цепи; у них текут слюни; они радуются. Эти четыре пса: Чжэбе, Хубилай, Чжэлме и Субеэтай». Таян сказал: «Коли так, то’подальше от этих презренных людей». Он отступил и, поднявшись по горе, остановился.

Потом он опять спросил: «Кто эти следующие затем отряды, похожие на жеребят, когда они, насосавшись молока, резвятся и бегают кругом своей матки?» Чжамуха отвечал: «Это два рода: Уруут и Манхут, которые убивают всех мужчин с копьем и мечом и снимают с них платье». Таян сказал: «Так удалимся еще подальше от этих презренных людей»; и он приказал еще подняться на гору и, остановившись, опять спросил Чжамуху: «Кто это позади, как голодный коршун, порывающийся вперед?» Чжамуха отвечал: «Это мой Темучжинь аньда, одетый с ног до головы в железную броню; он прилетел сюда, словно голодный коршун. Видишь ли его? Вы говорили прежде, что только дада появится, так от него, как от барашка, не останется и копыт с кожей. Посмотри же теперь». Таян только проговорил: «Страшно!» и приказал еще подняться на гору. Он опять спросил: «Кто это позади со множеством ратников?» Чжамуха отвечал: «Это сын матери Хоэлунь, воспитанный человечьим мясом. Тело его в три человеческих роста; он съедает зараз трехгодовалого барана; одет в три железные брони и приехал на трех сильных быках. Он проглотит целого человека с луком и стрелами так, что тот не засядет у него в горле; съест целого человека, да еще не сыт. Когда он разгневается, то стрелою Анхуа, через гору, пронзит десять или двадцать человек; когда с ним станут драться, он метнет стрелу Коибур и, хоть через широкую степь, пронзает человека вместе с латами. Из большого лука он попадает за 900 шагов, из малого лука — за 500 шагов. Он не похож на обыкновенных людей, словно большой удав. Называется он Чжочихасар». Таян сказал: «Если так, то вместе поднимаемся на высокую гору». Потом опять спросил: «Кто тот, что позади всех?». Чжамуха отвечал: «Это самый младший сын Хоэлунь по имени Отчигинь. Он ленив; любит рано ложиться и поздно вставать; но в дружине ратников он никогда не опаздывал». Тогда Таян поднялся на вершину горы.

Назначения и пожалования Чингисхана

Когда Чингис собрал под свою власть народы разных улусов, то в год тигра на вершине реки Онань он водрузил знамя с девятью белыми хвостами и воссел царем. Доблестного витязя Мухали он пожаловал князем; Чжэбе он повелел преследовать Бучулука; управил народами дада; кроме царских зятьев, пожаловал тысячниками 95 человек, трудившихся вместе с ним в созидании царства. Чингис сказал: «Раздав должности царским зятьям и 95 тысячникам, я награжу еще тех из них, которые отличались особенными заслугами». Он велел Шигихутуху позвать Бборчу, Мухали и других. Шигихутуху сказал: «Заслуги Боорчу и Мухали больше чьих, что еще хочешь наградить их? Я, с малолетства принятый к тебе в дом, до полного возраста не отлучался от тебя: мои заслуги меньше чьих заслуг? Теперь чем ты наградишь меня?» Чингис сказал ему: «Ты сделался моим шестым братом и имеешь право на удел, равный уделам братьев. Избавляю тебя от наказания за 9 преступлений. Теперь, когда я только что утвердил за собою все народы, ты будь моими ушами и очами. Никто да не противится тому, что ты скажешь. Тебе поручаю судить и карать по делам воровства и обманов; кто заслужит смерть, того казни смертью; кто заслужит наказание, с того взыскивай; дела по разделу имения у народа ты решай. Решенные дела записывай на черные дщицы, дабы после другие не изменяли.

Чингис сказал Хубилаю: «Ты усмирял крутых и непокорных; ты да Чжэлме, Чжэбе и Субеэтай словно четыре свирепых пса у меня; куда бы я ни посылал вас, вы крепкие камни разбивали в куски, скалы низвергали, глубокую воду останавливали; потому-то в битвах я велел вам быть впереди; четырем витязям: Бборчу, Мухали, Бброулу и Чилауню — быть за мной, а Чжурчэдаю и Хуилдару — стоять передо мной для того, чтобы сердце мое было спокойно. Теперь ты, Хубилай, во всех ратных делах и распоряжениях будь старшим…»

Чингис сказал старику Усуню: «Усунь!.. Ты старший потомок Баалиня: тебе следует быть беком; будучи беком, езди на белой лошади, одевайся в белое платье и в обществе садись на высшее место; выбирай добрый год и луну и, по рассуждении, да чтут и уважают…» Чингис сказал Сорханьшире: «В малолетстве моем, когда Тархутай Кирилтух с братьями рода Дайичиут изловили меня, ты с сыном своим скрыл меня у себя, велел дочери своей, Хадаань, прислуживать мне и отпустил меня; эту услугу вашу я день и ночь помнил; а вы поздно пришли ко мне от Дайичиут, и я теперь только могу наградить вас. Какой награды вы хотите?» Сорханьшира и сын его отвечали: «Нам хотелось бы по воле ставить становища в Меркитской стране Селяньгэ; а еще чем наградить нас, то сам, царь, придумай». Чингис сказал: «Будь по-вашему; ставьте по воле становища в той стране; кроме того, пусть потомки ваши носят луки со стрелами, пьют по чашке вина и прощены будут за 9 преступлений».

Гвардия Чингисхана

Когда люди, трудившиеся в созидании царства, были сделаны темниками, тысячниками и сотниками и получили награды, Чингис сказал: «Прежде у меня было только 80 человек ночной стражи и 70 охранной стражи саньбань. Ныне, когда небо повелело мне править всеми народами, для моей охранной стражи, саньбань, и других пусть наберут 10 000 человек из тем 2, тысяч и сотен. Этих людей, которые будут находиться при моей особе, должно избрать из детей чиновных и свободного состояния лиц и избрать ловких, статных и крепких. Сын тысячника приведет с собой одного брата да десять человек товарищей; сын сотника возьмет с собой одного брата да пятерых товарищей; дети десятников и людей свободных возьмут по одному брату да по три товарища. Кони для десятерых товарищей сына тысячника будут собраны в его тысяче и сотнях вместе с конскою сбруею… Кто из тысячников, сотников, десятников и людей свободных воспротивится, тот, как виновный, подвергнется наказанию. Если избранный уклонится и не явится на ночную стражу, то на место его избрать другого, а его сослать в отдаленное место. Кто пожелает вступить в гвардию, тому никто не должен препятствовать». Тысячники и сотники, согласно воле Чингиса, произвели набор и увеличили прежнее число 80 человек ночной стражи до 800 человек. Чингис велел увеличить до тысячи человек и поставил над ними Екэнеуриня первым тысячником.

рия о выдающейся личности в истории Китая содержит свой нравственный, просветительский характер. «Байцзясин» поистине может служить энциклопедией для каждого китайца. Воспитательное значение данной книги повышается личностным интересом, который испытывает читатель при знакомстве с историями представителей той или иной фамилии, особенно если это его собственная фамилия.

Таким образом, фамилия для китайца — часто нечто большее, чем для представителей многих других народов в современном мире. У китайцев очень сильна концепция родственных кланов, они дорожат своей фамилией. Фамилия для них не просто «метка» или «ярлык», случайно дос-

тавшийся ему по наследству, скорее это знамя, символ рода.

Литература

1. ‘ШШЙ Сто китайских фамилий. — Цзилинь, 1999.

2. Цзюй Тяньчжун. Антропонимы и жизнь человека. — Пекин, 2009.

3. Вэнь Лун. Практическое имянаречение. — Пекин, 2007 г.

4. Й^%ФИ^Ь Чжао Жуиминь. Антропонимы и культура Китая. — Пекин, 2008.

5. http://www.worldlingo.com/ma/enwiki/ru/Chine se surname

Дашеева Вера Витальевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии стран Дальнего Востока восточного факультета БГУ. 670025, Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: denisova.v@mail.ru

УДК 82-13(512.3)

© Д.В. Дашибалова

ЭПОС МОНГОЛЬСКИХ НАРОДОВ В ЗАПИСЯХ И ИССЛЕДОВАНИЯХ Н.Н. ПОППЕ

(Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта № 10-04-00426а)

В статье дается аналитический обзор эпосоведческих трудов Н.Н. Поппе, характеризуется деятельность ученого по сбору и изданию образцов бурятской эпической поэзии, вводятся в научный оборот неизвестные документы из его архивного наследия. Подробно анализируется научная концепция Поппе, изложенная в монографии «Халха-монгольский героический эпос».

Ключевые слова: монголы, буряты, фольклор, эпос, экспедиции, архив, Поппе.

D.V. Dashibalova

THE MONGOLIAN PEOPLE’S HEROIC EPIC AS AN OBJECT OF N. POPPE’S RECORDS

AND STUDIES

Keywords: Mongols, Buryats, folklore, epic traditions, expeditions, archives, Poppe.

В истории мирового монголоведения Николай Николаевич Поппе (1897-1991) был (вслед за своим учителем, академиком Б.Я. Владимир-цовым) одним из немногих, чьи работы отличались масштабностью и глубиной научных разработок в области как теоретических, так и практических сторон монгольского языкознания, источниковедения, фольклористики и литературоведения. В данной статье мы ограничимся аналитическим обзором трудов Н.Н. Поппе, по-

священных исследованию эпических традиции монгольских народов.

Первые эпосоведческие работы Н.Н. Поппе появились в результате полевых исследовании, проведенных им в экспедициях по Монголии и Бурятии (1926-1932 гг.). Готовясь к поездке к аларским бурятам летом 1928 г., Поппе в письме Базару Барадину делится своими суждениями относительно комплексного изучения языка: «При умелом использовании богатого народного

эпоса и шаманских произведении из них можно черпать слова и выражения в обыденнои речи не употребительные, но которые можно приспособить для языка обыденного, который часто испытывает недостаток в способах выражения многих понятии и потому прибегает к заимствованиям из русского языка. Умелое воскрешение отмерших форм языка на базе изучения пережитков старины — вот способ обогащения и, так сказать, омоложения языка. Если влить в язык слова, ныне уже не употребительные, но понятные старикам, шаманам и улигерчинам, то язык сможет, обновившись, повести энергичную борьбу с чуждыми элементами чужих языков» . Итогом «аларской» экспедиции стал монографический очерк «Аларский говор» в 2-х частях (Л., 1930, 1931). Во второй части опубликованы записанные автором отрывки улигерно-го текста «Алтан Шагай», улигеров «Еремей Бо-гдо-хан», «Хан Сэксэй Мэргэн» и два варианта улигера «Шоно Батор». Тексты представлены в академической транскрипции с русскими переводами.

Главное внимание «селенгинской» экспедиции было уделено сбору и записям материалов «в районе Тамчи — аймачного центра на южном берегу Гусиного озера около Гусиноозерского дацана, коммуну Улаан Одо («Красная звезда») в 7-8 км от Тамчи и коммуну Искра на правом берегу р. Селенги на границах Мухоршибирско-го аймака в Нойхонской степи» . В предисловии к книге «Язык и колхозная поэзия бурят-монголов Селенгинского аймака» (1934) Н.Н. Поппе указывает, что в ходе экспедиции записывались главным образом тексты на темы о колхозном строительстве, рассказы из жизни колхозов, истории о гражданской войне. Однако в некоторых колхозах нашлись люди, «хорошо умеющие рассказывать и знающие множество былин. Особенно нужно отметить здесь плотника, крестьянина-бедняка Бадмажапа Цэрэнова 43 лет, сообщившего печатаемые дальше былины «Харанхын Улаан нюдын Буйдан” и «Буян Дор-жын хубуун Баатар Чоно Галдан”» . Оба текста имеют смешанную прозопоэтическую структуру, опубликованы в латинской транскрипции, без русского перевода. В 1978 г. тексты были изданы на английском языке .

Книга Н.Н. Поппе «Бурят-монгольский фольклорный и диалектологический сборник» (1936) содержит записи фольклора, полученные в экспедициях 1930-1932 гг. В представленных здесь эпических текстах имеются: фрагмент прозаической версии «Гэсэра» (агинская традиция, с. 37-38); отрывок из сказания «Айдурай мэргэн, Агуй ногоон дуухэй» (записано в селе

Хогот Эхирит-Булагатского аймака, с. 107-109); значительный по объему стихотворный фрагмент улигера «Алтан Сэгсэй хубуун» (улус Ха-ранут в окрестностях Усть-Орды, с. 127-143).

Обобщив результаты экспедиционных исследований, Н.Н. Поппе приходит к следующему заключению: «Из всех старых видов устного творчества бурят-монголов героический эпос составил славу наиболее богатого и высокоразвитого среди фольклора монгольских народностей» .

В Центре восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (далее ЦВРК ИМБТ) имеется личный фонд Н.Н. Поппе (№ 15), состоящий из 31 дела, крайние даты 1928-1941 гг. Дела в описи систематизированы по следующей схеме: 1) письма; 2) фольклорные материалы; 3) лингвистические работы; 4) тексты лекций по синтаксису бурят-монгольского языка; 5) рецензии; 6) материалы, собранные фондообразовате-лем. Подавляющая часть материалов фонда представлена машинописными текстами, исключение составляют письма Н.Н. Поппе.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Особую научную ценность имеет монографическое исследование Н.Н. Поппе «Бурят-монгольский героический эпос», представленное в фонде тремя большими папками объемом 448 страниц машинописного текста формата А4. «Бурят-монгольский героический эпос» состоит из восьми разделов: 1) Героический эпос в жизни бурят-монгольского народа; 2) Сказитель и его творчество; 3) Былинные сюжеты; 4) Былинные персонажи; 5) Опыт исторического анализа эпоса; 6) Эпос и шаманство; 7) Поэтика улигера; 8) Отношение бурят-монгольского эпоса к эпосам других народов. Во введении автор пишет: «В силу того, что большинство произведений героического эпоса не только не переведено на русский или какой-либо другой язык, но и не издано, нам казалось целесообразным дать хотя бы краткие содержания ряда эпических произведений. <…> От включения в нашу работу переводов целых улигеров мы вынуждены были отказаться по причинам исключительно их больших размеров. В своей работе мы стремились показать роль сказителя и дать хотя бы частичный ответ на вопрос, в чем заключается его творчество. Точно так же нам представлялось целесообразным дать посильный анализ элементов эпоса, отражающих идеологию на разных стадиях общественного развития. Наконец, мы не могли пройти мимо ряда вопросов, относящихся к области поэтики. <…> Настоящая книга не завершает какую-то работу, но выпуском ее в свет работа над героическим эпосом

бурят-монголов по существу только открывается» . Значительную часть монографии Н.Н. Поппе занимают прозаические пересказы и переводы бурятских улигеров как эхи-рит-булагатской, так и хоринской эпических традиций, записанных у разных сказителей.

Работа датирована 1941 годом — временем эмиграции Н.Н. Поппе. Удивительно, но ни в своих «Воспоминаниях» , ни в письмах, ни в статьях и исследованиях советского и «западного» периодов жизни ученого нет и намека на эту работу. Вполне возможно, что эту рукопись ученый подготовил и сам доставил в Улан-Удэ для обсуждения с бурятскими коллегами в свой последний приезд в мае 1941 г. Н.Н. Поппе действительно приезжал в Улан-Удэ в этот период, о чем свидетельствует его письмо, адресованное В.Л. Котвичу: .. .В Улан-Удэ я пробыл с 4-го мая до 1-го июня. Я ознакомился с записями «Гэсэ-ра». Всего 4 версии, по 20-25 тыс. стихов. Из них выбраны самые лучшие, в смысле полноты и стиха, части и составлен сводный текст. Это будет I том. II т. — русский художественный перевод. III т. — батары Гэсэра (несколько улиге-ров), всего 20 печ. листов. IV т. — русский художественный перевод. Иллюстрации Сампилона и Мырдыгеева. Получится прекрасное издание около 120 печ. листов» .

В заметке «Гэсэр (Героический эпос бурят-монгольского народа)» читаем: «ГИЯЛИ выпустит в свет сборник научно-исследовательских работ на темы Гэсэра: статьи о языке и стиле Гэсэра, о генезисе его. В этих работах принимает деятельное участие Академия наук СССР, в плане которой имеется тема «Бурят-монгольский героический эпос «Гэсэр», утвержденный Совнаркомом СССР, — филологический перевод, исследование и комментарии и ряд других монографических исследований (Выделено нами. — Д.Д)» . По-видимому, статья была написана в 1940 г. в рамках мероприятий по подготовке и проведению эпоса «Гэсэр». Автор пишет: «В настоящее время производится отбор из всех версий всего наилучшего, что представляют собой отдельные песни, образующие эти версии. На основе этих материалов создается единый сводный текст Гэсэра. По окончании этой работы будет сделан русский подстрочный перевод. Кроме того, исследуются улигеры, относящиеся к циклу Гэсэра. Вся работа должна быть закончена еще в этом году, с тем чтобы в начале 1942 г. и был выпущен в свет сводный стихотворный текст Гэсэра объемом около 35000 стихов.» .

В книге А.Д. Цендиной, посвященной 100-летию со дня рождения академика Ц. Дамдинсу-рэна, опубликованы архивные материалы 19481951 гг. о подготовке к празднованию юбилея эпоса «Гэсэр». В выступлении Г.Ц. Бельгаева, директора БМНИИКЭ, зафиксированном в стенограмме совещания при обкоме ВКП(б) по вопросу о «Гэсэре», говорится следующее: «.В 1940 году шла подготовка к проведению декады бурят-монгольского искусства, .поскольку стоял вопрос о проведении литературной декады, то, естественно, возник вопрос о проведении юбилея какого-нибудь эпоса. Летом 1940 года разговор об этом шел. обсуждался вопрос о том, какой эпос взять: «Шоно-Батор», «Аламжи-мерген» или же «Гэсэр». И приезд Поппе в июле 1940 года предрешил вопрос о выборе «Гэсэра». Он подсказал нам идею о проведении юбилея «Гэсэра». То, что летом 1940 года вопрос о проведении юбилея поднимался, подтверждают 2 документа, имеющиеся в делах Института. Это записка Поппе «О хронологии Гэсэра» (Выделено нами. — Д.Д.) от 18^П. 1940 г.» . В архиве Н.Н. Поппе этот документ сохранился, и ввиду небольшого объема мы сочли нужным привести эту работу полностью:

«Широко распространенные среди бурятского народа героико-эпические сказания о Гесере представляют собою грандиозный цикл поэм, объединяемых под общим названием «Девять ветвей (т.е. глав) Гесера», часть которых со слов народных сказителей записана и даже издана. Записанная часть (3 ветви) содержит 22 000 стихов. Надо полагать, что все «9 ветвей» содержат от 60 000 до 75 000 стихов. Сведения об эпическом герое Гесере давно уже проникли в европейскую научную литературу. Краткий пересказ некоторых из них дал в своей книге Веньямин Бергман (1802 г.), а Паллас, путешествовавший по Бурятии и Монголии в царствование Екатерины II, описывает изображения Гесера, виденные им в Кяхте — Маймачене (1775 г.). Впервые сказания о Гесере были записаны монгольским алфавитом более или менее полно в 1630 г., но эти записи подверглись «обработке» со стороны лам. «Обработку» эту возглавил Джанджахутух-та. В своей биографии он упоминает, что, обрабатывая Гесера, он счел необходимым выбросить из него все, что противоречит учению Будды. Эта книжная версия Гесера была впоследствии (в 1715 г.) издана указом китайского императора Канси. Она существенно отличается от устной народной, не фальсифицированной версии. Относительно давности сказаний о Гесере нет абсолютно точных данных. Они, безусловно,

существовали уже в самом начале XII ст., ибо в одном из изречений одного из богатырей Чингисхана (около 1206 г.) встречается такое сравнение вина: «Когда оно попадает на язык, то куснет как пчела, когда выпьешь лишнее, оно буйствует как Гесер». Так как эта дата является лишь датой упоминания о Гесере, то не следует думать, что сказания возникли в тот год: они могли быть известны и раньше.

Сохранившиеся упоминания в тибетских исторических источниках гласят, что Гесером назывался один великий герой, предводитель дружин, живший в VIII ст. нашей эры. Это же упоминание встречается и в историческом сочинении монгольского летописца Саган Сэцэна (писал в 1663 г.).

Если учесть, что содержание бурятских сказаний о Гесере включает ряд элементов, характерных для идеологии родового общества (в частности, сильны элементы матриархальные), то совокупность всех данных позволяет отнести Гесера к большой древности и считать, что сказания эти отражают жизнь родового общества примерно VIII века, в фантастическом, конечно, преломлении. Таким образом, можно, считать, что в древнейших своих частях Гесериада, восходя к VIII века, имеет 1200-летнюю давность» . Данный документ датируется 18 июля 1940 г., на документе имеется подпись

Н.Н. Поппе.

Что касается изучения халха-монгольских эпических традиций, следует остановиться на фундаментальной работе Н.Н. Поппе «Халха-монгольский героический эпос» (1937). В книге автор прослеживает генезис и формирование монгольского эпоса в недрах «Сокровенного сказания» и памятниках так называемого «Чин-гисова» цикла («Легенда об Аргасун хорчи», «Шастра о мудрой беседе мальчика-сироты с девятью орлуками Чингисхана», «Повесть о двух скакунах Чингисхана». Вторая глава монографии «Период феодальных войн в Монголии» является наиболее «исторической», так как по сути представляет краткий очерк становления и развития феодализации Монголии, описания социальной и политической структуры общества в имперский период, юаньскую эпоху, в «смутное» время. Здесь Поппе опирается на труды Д. Покотилова, Б.Я. Владимирцова, В.А. Казакевича. Именно в период феодальных войн XIV-XVII вв., по мнению Н.Н. Поппе, сложился классический тип героического эпоса халха-монголов. Автор утверждает, что «древнейший вид дошедшего до нас героического эпоса монголов восходит к дружинному эпосу, сложившемуся и развивавшемуся в среде дружинников-

нукеров и предводителей древнемонгольских кланов, впоследствии феодальных владетелей» .

Рассматривая сюжетику и структуру эпических произведений, Поппе устанавливает, что содержание одной былины образует один законченный эпизод («тур» по его определению), в то время как другие былины представляют собой цепь из нескольких связанных между собой эпизодов («несколько туров»). Отдельная глава монографии посвящена персонажам халха-монгольского героического эпоса, классификация и характеристика которых рассматривается автором по классической схеме согласно их сюжетным функциям: герой, его антагонист, похититель, вредитель, советчик, помощник, даритель и т.д. Наиболее характерными особенностями поэтической структуры монгольских эпических текстов называются аллитерация и параллелизм, причем «они являются общими как для халха-монгольских улигеров, так и для ой-ратских и бурятских эпопей» . Что касается метрической системы эпического стихосложения, то для улигера характерен четырехстопный хорей, чередующийся с трехстопным и осложненный каталектикой (усечением). Если для стиля бурятских улигеров характерно наличие общих мест — устойчивых словесных формул, неоднократно повторяемых сказителем в ходе повествования (например, сэг даралга), конечных формул, то «особые вставки в тексте совершенно чужды халха-монгольским улиге-рам» .

«Американский» период научной деятельности Н.Н. Поппе был весьма плодотворным в отношении исследования проблематики эпоса монгольских народов. В статьях «Параллелизм в эпической поэзии монголов» (1958) и «О гиперболе в эпической поэзии монголов» (1962) им рассмотрены основные стилистические и художественно-изобразительные средства монгольского эпоса. Большинство эпосоведческих работ ученого опубликовано в материалах постоянно действующего в 1970-1980-х гг. международного симпозиума по монгольскому эпосу, проводившемуся в Г ермании.

Несмотря на значительные достижения, сделанные монголоведами-фольклористами за истекшее 70-летие, эпосоведческие изыскания и суждения Н.Н. Поппе остаются ценными и востребованными, а неизданные работы требуют скорейшей публикации.

Литература

1. Аннотированное описание архива Н.Н. Поппе / авт.-сост. Д.В. Дашибалова; Ин-т монголоведе-

ния, буддологии и тибетологии СО РАН. — Улан-Удэ, 2011.

5. Поппе Н.Н. Язык и колхозная поэзия бурят-монголов Селенгинского аймака. — Л., 1934.

6. Поппе Н.Н. Проблемы изучения бурят-монгольского фольклора // Советский фольклор. Вып. 2-3. — Л., 1935.

7. Поппе Н.Н. Бурят-монгольский фольклорный и диалектологический сборник. — М.-Л., 1936.

8. Поппе Н.Н. Халха-монгольский героический эпос. — М., 1937.

9. Цэндийн Дамдинсурэн: к 100-летию со дня рождения / сост. А.Д. Цендина; Ин-т востоковедения РАН. — М.: Вост., лит., 2008.

10. ЦВРК. Ф. 15. Оп. 1.

11. Poppe N. Reminiscences. — Bellingham, 1983.

12. Tsongol Folklore. Wiesbaden, 1978.

Дашибалова Дарима Владимировна, кандидат филологических наук, научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6, e-mail: dar-dash3@gmail.com

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

УДК 8123 © Т.С. Доржиева

ГИДРОНИМ СЕЛЕНГА: ЭТИМОЛОГИЯ И АССОЦИАЦИЯ

Статья посвящена семантике гидронима Селенга. В ней представлены основные версии этимологии данного названия и приведены результаты ассоциативного эксперимента, который позволил выявить актуальное семантическое содержание топонима, активно функционирующее в региональной этнокультурной среде.

Ключевые слова: Селенга, этимология, семантика, ассоциация, ассоциативное значение, ассоциативный эксперимент, топонимы.

T.S. Dorzhiyeva HYDRONYM SELENGA: ETYMOLOGY AND ASSOCIATION

Keywords: Selenga, etymology, semantics, association, associative meaning, associative experiment, toponyms.

Река Cеленга берет начало в Монголии, образуясь от слияния рек Идэр и Мурэн, впадает в

оз. Байкал. В пределах Бурятии Cеленга течет 409 км (длина от истока р. Идэр — 1024 км). Площадь бассейна Cеленги равна 447 тыс. км2. Прорезав хребет Хамар-Дабан, поворачивает на запад к Байкалу. Основными притоками Cеленги на территории Бурятии являются Джида, Чикой, Хилок, Уда. Долина Cеленги имеет преимущественно равнинный характер. Cредний расход воды на границе Монголии и Бурятии достигает 310 м3/с .

В орхонских письменах VI-VIII вв. река упоминается в форме Selene. В китайских летописях, повествующих об уйгурах, обитавших в IX-XII вв. в верховьях реки, она называется Солин . В русском документе XVII в. название реки зафиксировано в двух формах Селенга и Селимба . Гидроним Селенга неоднократно встречается в средневековых монгольских летописях «Сокровенное сказание» и «Алтан Тобчи». В «Сокровенном сказании» гидроним имеет форму Selengke, а в «Алтан Тобчи» — Selengge. Первая форма более близка к эвенкийскому произношению гидронима, а вторая представляет собой монголизированный вариант и ближе к современному. В русских документах Селенга зафиксирована в чертежной росписи притоков Лены в ее верхнем течении (1640-1641), река показана и названа на чертеже Сибири П. Годунова (1667 г.), также о реке подробно писал Н. Спафарий в 1675 г., имеются

Чингисхан

Сокровенное сказание монголов. Великая Яса

От редакции

Оценка деятельности той или иной исторической фигуры – всегда субъективна. И во многом зависит от документов, на которые приходится опираться исследователю, и, конечно же, от его добросовестности. Европейская историческая традиция часто априори зачисляла в категорию «жестоких варваров» всех, кто носил титул «хан». А Чингисхан и его воины – это и вовсе «исчадия ада»! «Монголы – это солдаты Антихриста, которые пришли собирать последний, самый ужасный урожай», – это слова великого Роджера Бэкона…

Но разве цель, которую ставил перед собой Чингисхан, чем-то отличается от стремлений других великих правителей прошлого – от Александра Македонского до Наполеона Бонапарта? Разве не все они в равной степени стремились создать мощное централизованное государство с единственно возможной в те времена эффективной формой управления – абсолютной властью?

Чингисхан стал создателем Монгольского государства, объединившего в единый народ различные группы и группировки под правлением, которое по форме своей было абсолютной монархией в высшем ее проявлении. А затем пришло время империи, охватившей огромную территорию. И вспомним: империя Александра начала разваливаться сразу же после его смерти, а Наполеон и вовсе умирал на острове Святой Елены, понимая, что от его Великой Франции ничего не осталось.

А вступление в наследство сына Чингисхана не вызвало никаких протестов и волнений, и власть его потомков, позднее все же разделившихся на отдельные царства, распространялась на полмира еще несколько столетий.

Чтобы создать великое государство, нужны великие реформы и преобразования, нередко ломающие существующие устои от верхов до основания. Разве у Чингисхана все получилось само собой, его четко структурированная империя возникла на ровном месте, по мановению волшебной палочки? И снова нет. Чингисхан был величайшим реформатором, его опорой в преобразованиях стали воля, авторитет, энергия и организаторский талант.

С тех пор, как представители монголоязычных племен, собравшиеся в 1189 году на Великий хуралдай (курултай), являвшийся официальным государственным институтом монголов, провозгласила Тэмужина Чингисханом – то есть «ханом-океаном», Повелителем Вселенной, высшим правителем родоплеменного объединения Хамаг Монгол («Все монголы»), Монголия с точки зрения государственного устройства и управления преобразилась до неузнаваемости. Стремительный переход от родо-племенного кочевого устройства к единому государству сопровождался столь же стремительными и масштабными реформами.

Вся верховная власть была сосредоточена в руках хана, его указы являлись обязательными к исполнению на всей территории страны. При этом Великий хуралдай не утратил своей роли как совещательный орган, на котором монгольская аристократия могла высказать свое мнение по важнейшим вопросам: возведение на престол нового хана, объявление войны или заключение мира и т. д. Хан был наделен правом высшей судебной инстанции, однако же структура судебной власти была относительно независимой.

Суд при Чингисхане превратился из общественного института в государственный. Хан понимал, что если законы, откуда бы они ни исходили, не будут соблюдаться в самом дальнем улусе, его империя обречена на развал и гибель. Именно поэтому контроль за исполнением судебных решений был важнейшей задачей Верховного судьи, который вершил правосудие от имени хана.

Финансовым фундаментом функционирования монгольского государства стала налоговая система. Преемник Чингисхана – Угэдэй, ввел в оборот монеты, а вскоре в отдельных частях Империи появились и бумажные деньги. При Чингисхане была организована сеть путей сообщения, налажена бесперебойная работа курьерской службы, разведки, в том числе и экономической.

Огромные территории и разрозненность подданных, необходимость постоянного поддержания сил в боевой готовности требовали создания очень четко структурированной системы организации. Фундаментом такой военно-административной организации стала децимальная система – всех монголов Чингисхан поделил на десятки, сотни, тысячи и тумэны (десять тысяч), «перетасовав» таким образом племена и роды.

Командирами над главнейшими структурными подразделениями были назначены специально отобранные люди из приближенных и нукеров Чингисхана. Все взрослые и здоровые мужчины считались воинами, в мирное время они вели свое хозяйство, а в военное обязаны были по первому приказу взяться за оружие.

Отдельные сотни, тысячи и тумэны вместе с земельными наделами передавались во владение феодальному князю, главе аристократического рода – ноёну. Хан, который по закону являлся собственником всей земли в государстве, раздавал землю и работников во владение ноёнам, те за это обязаны были исполнять определенные повинности, которые прежде всего касались военной службы. Самовольный переход из одного десятка, сотни, тысячи или тумэна в другой был запрещен, работники были закрепощены за ноёнами.

Такая система, вполне естественно, не является идеальной с точки зрения современных принципов, но она полностью соответствовала условиям того времени, образу жизни и традициям монгольского народа. Казалось бы, человек, создавший такую систему и сделавший свое государство сильнейшим на тот момент в мире, должен без каких-либо оговорок войти в сонм величайших правителей в истории.

Но не тут-то было. При том, что полководческий талант Чингисхана признавали абсолютно все, его заслуги как правителя не то чтобы оставались в тени – их словно и не существовало вовсе!

Выдающийся ученый, академик Б. Я. Владимирцов сказал однажды: «Чингисхан был сыном своего времени, сыном своего народа, поэтому его и надо рассматривать действующим в обстановке своего века и своей среды, а не переносить его в другие века и другие места земного шара». Прекрасные и правильные слова! Но давать такую оценку деятельности первого монгольского хана еще до недавнего времени были готовы немногие.

Причины такого отношения, в общем-то, понятны. Воины Чингисхана прокатились губительной волной по Азии и половине Европы, все сметая на своем пути. «Они пришли, сломали, сожгли и убили» – такой образ монголо-татар и их предводителя надолго стал архетипом жестокости и варварства. Почему же именно монголы стали «главными обидчиками» во времена, когда воевали все и повсюду?

Потому что были сильнее и организованнее всех остальных, а возглавлял их выдающийся правитель?.. Побежденные никогда не любят победителей и с трудом признают их превосходство…

Но самое главное: даже у тех европейцев, которые готовы были объективно оценить роль Чингисхана в истории, практически не было точек опоры – документов и свидетельств очевидцев, на основе которых можно было составить правдивую картину.

В древние времена человек, не знавший своей родословной, был подобен «обезьяне, которая без толку блуждает в лесу». Именно поэтому была так развита и богата изустная традиция передачи знаний и истории. Монголы в этом смысле не были исключением – история рода и племени передавалась как самое дорогое наследство.

Об этом писал персидский историк XIV века Рашид ад-Дин: «Обычай монголов таков, что они хранят родословие предков и учат, и наставляют в знании родословия каждого появившегося на свет ребенка. Таким образом, они делают собственностью народа слово о нем, и по этой причине среди них нет ни одного человека, который бы не знал своего племени и происхождения».