Что закрывать звездочками?

В русском языке, в отличие от многих западноевропейских, обсценная лексика табуирована. Для средств массовой информации Роскомнадзор составил специальный список слов, которые нельзя использовать. Запомнить легко — там всего четыре корня: «…Нецензурное обозначение мужского полового органа, нецензурное обозначение женского полового органа, нецензурное обозначение процесса совокупления и нецензурное обозначение женщины распутного поведения, а также все образованные от этих слов языковые единицы».

Как выглядит матерщинник?

Судя по устойчивым выражениям в нашем языке, это какой-то неотесанный детина. Это я заметила еще в совсем юном возрасте. Пусть у вас на ногах белые гольфы, а на голове — бантик, пусть ваше любимое занятие — прыгать через скакалку, но стоит вам явиться к взрослым с вопросом (вызванным исключительно лингвистическим интересом и умением читать слова в лифте) «А что такое «х***** ?», ваши банты превратятся в ничто. Вас сравнят с портовым грузчиком, пьяным сапожником или с сантехником. А вам, между прочим, всего шесть лет.

Но унитаз, пьяный матрос и что-то х***** навсегда неполиткорректно сплетутся в вашем сознании.

Когда я, уже будучи взрослой, рассказывала родным, что в моей глянцевожурнальной редакции летучки проводятся на изысканной смеси английского, французского, русского литературного языков и русского мата, они удивлялись, а перед моим мысленным взором на голове главреда вырастала засаленная кепка сантехника, а в руке у него появлялся вантуз.

Чтобы как-то оправдать в первую очередь пьяных матросов, а во вторую — главных редакторов, в университетах всего мира провели массу исследований. В целом они говорят о том, что человек, который использует в речи обсценную лексику, во всех отношениях более приятный. Во всяком случае с ним, в отличие от человека, который избегает нецензурных выражений и не сразу находит рифму к слову «звезда», хочется познакомиться.

Бранная лексика, по подсчетам психологов из Массачусетского колледжа гуманитарных наук, составляет примерно 0,5% от общего количества слов, которые человек произносит за день. Эксперты также замечают, что анализ того, как ругается средний человек, — мало что дает, — нужно изучать конкретные примеры, поскольку личностные особенности важнее. Хотя привычка экспрессивно выражаться свойственна людям разных полов, социально-экономических статусов и возрастов, всё же чаще всего ей подвержены мужчины и подростки.

Из черт пятифакторной модели личности частота употребления нецензурной брани положительно коррелирует с экстравертностью, открытостью новому опыту и невротичностью, отрицательно — с доброжелательностью и добросовестностью. А вышеупомянутые психологи из Массачусетса утверждают, что любовь к крепкому словцу отрицательно коррелирует с религиозностью и сексуальной тревогой.

Если упростить и вместо всех этих корреляций нарисовать в голове два портрета, две крайности, — матерщинника и человека, который никогда не употребляет обсценную лексику, то мы увидим с одной стороны общительного, смелого и немного эмоционально нестабильного хулигана, а с другой — школьную отличницу с косой, стыдливую и прилежную.

Сильные слова и сильные стороны

Выводы ученых-экспериментаторов тоже колеблют почву под убеждением, что сквернословы — неприятные люди: человек, который использует в своей речи ругательства, больше нравится слушателям. Во всяком случае, он кажется более убедительным и вызывает больше доверия.

Любопытен эксперимент, проведенный психологами из Университета Северного Иллинойса. Почти сотне студентов показали один и тот же спич, правда, в одном версии докладчик вел себя пристойно, в двух других он употреблял бранные выражения. На авторитет выступающего это никак не повлияло, но ролик, где парень нецензурно выражался, больше впечатлил публику — это раз. Второе интересное открытие: его идеей (речь шла о снижении платы за обучение) слушатели прониклись сильнее.

То есть, если вставить пару острых словечек в свою речь на собрании ТСЖ, можно прозвучать как-то значимее, авторитетнее.

То, что кто-то может намеренно использовать ругательства, чтобы произвести впечатление, — не новость. Глядя на Дональда Трампа, понимаешь, что в его политической стратегии без этого не обошлось. Об этом пишет в книге «Ругаться полезно: удивительная наука сквернословия» Эмма Бирн, английская исследовательница в области искусственного интеллекта. Она проводит черту между запланированной и отрепетированной бранью, что называется, на камеру, и спонтанной, которая звучит в тот момент, когда мы, сидя в кругу друзей, внезапно вспоминаем, что вчера был дедлайн. Феномен, которому бы очень удивилась ваша бабушка: кто-то употребляет хулительные слова специально, чтобы ей понравиться. Так, например, выражение «мать твою» сорвалось с языка у Трампа не случайно — это часть продуманной риторической стратегии.

Исследовательница отмечает, что и те слова, которые мы произносим во время дружеских посиделок — особенно когда наша любимая футбольная команда пропускает гол — в какой-то мере создают приятную, душевную атмосферу. Она считает, что крепкие выражения помогают нам завоевывать доверие и создавать чувство товарищества. Бирн ссылается на исследования, проведенные в Австралии и Новой Зеландии.

Те ребята, которые в офисе обмениваются ядреными фразами, сообщили, что больше доверяют друг другу.

Работает это так: решаясь поделиться с кем-то словом, которое в утренних передачах заменяют звуком «пип», мы ходим по краю. То есть головой мы понимаем, что сейчас ляпнем что-то довольно шокирующее. Но в то же время у нас есть основания полагать, что адресат не грохнется в обморок, не хлопнет дверью, а радостно кивнет в ответ или посмеется. Так мы, с одной стороны, рискуем, а с другой — показываем, что уже хорошо знаем человека, понимаем его модель психического, или, проще говоря, считаем своим парнем.

Честное слово

Другое объяснение тому, что нам нравятся люди, которые отказались от эвфемизмов, таково: мы просто считаем их честными. С одной стороны, это странно. Раз бранная лексика — это табу, то те, кто матерится, плевать хотели на нормы приличия, и наверняка им легче нарушать и другие правила социального взаимодействия. Но оказалось совсем наоборот. Американские ученые провели крупное исследование: они опросили сотни респондентов, а также изучили речевое поведение десятков тысяч людей в социальных сетях.

В результате была выявлена устойчивая положительная корреляция между привычкой ругаться и честностью, причем и в живом общении, и в виртуальном пространстве.

Похоже наше сознание воспринимает грубые, не прошедшие внутреннюю цензуру реплики как интуитивные и потому искренние.

Старшина словарного запаса

Как можно отговорить кого-то произносить бранные выражения? Например, сообщить ему, что матерщина — признак дурачины. Скажем, человек употребляет плохие слова, потому что ему хороших не хватает. Бедная речь, скудные синонимические ряды, семь бед — один ответ. И тот из трех букв. Дотошные ученые разрушили и этот стереотип. И опять всё вышло наоборот: чем богаче ваш язык, тем более ядреной словесной конструкцией вы охарактеризуете неприятное происшествие.

Ёкарный бабай! В чем польза мата, как матерщинников воспринимают другие и почему у разных народов запрещены разные слова

Исследование 2015 года обнаружило связь между тем, насколько человек свободно владеет английским языком и тем, насколько свободно он использует ненормативную лексику. В отличие от большинства научных изысканий это легко повторить в домашних условиях. Сначала измеряется беглость речи: испытуемый должен за одну минуту назвать как можно больше слов на «С» или любую другую букву алфавита. Слова должны быть реально существующими, если ответчик несет чепуху и ссылается на словарь Даля, необходимо проверить, действительно ли там есть слово «сбузыкать». В общем, чем больше респондент произнесет слов, тем богаче его лексикон. А затем за одну минуту нужно перечислить как можно больше ругательств (необязательно, чтобы они начинались на одну букву).

И стоит ли удивляться, что по результатам исследования психологов эти два показателя — словарный запас и умение бойко ругаться — оказались плотно спаяны.

Это говорит о том, что использование ненормативной лексики не является признаком как языковой бедности, так и низкого интеллекта.

Как достичь мастерства

Еще одна немаловажная черта любителя обсценной лексики — эмоциональность. Это тоже привлекательно: людям нравится видеть проявления эмоций, и чем сильнее их накал, тем неохотнее мы покидаем театр.

Хотя экспрессивная окраска свойственна матерной речи в целом, существуют и специальные исследования, в которых доказательно устанавливается связь между бранью и повышенным эмоциональным возбуждением. В одном из них испытуемым предлагали играть в компьютерные игры. Первой группе достался медитативный гольф на зеленых лужайках, второй — шутер от первого лица (это когда игрок видит своего персонажа не со спины, а будто бы сам держит в руках винтовку). После десятиминутной перестрелки или топтания на газоне с клюшкой ученые проверили у всех участников уровень беглости бранной речи. Победили ребята, игравшие в шутер, что позволило исследователям сделать вывод: эмоциональный накал помогает нам быстрее находить нужные выражения, легко подбирать подходящее острое словцо.

Осторожнее, товарищ Гендер

Пока всё выглядит так, будто бы мат позволит вам стать звездой вечеринки. Однако здесь есть одна тонкость: то, как будет воспринято выступление оратора, зависит от его пола.

В 2001 году Р. О’Нил из Университета штата Луизиана провел исследование: он читал волонтерам расшифровку записанных речей, где спикеры время от времени произносили слово fuck. Если он сообщал, что речь принадлежала мужчине, всё было нормально, но когда выяснялось, что fuck прозвучал в женском выступлении, отношение респондентов менялось.

Участники оценивали женское сквернословие как более оскорбительное, даже если по другим параметрам никаких различий в выступлениях не было.

Налицо серьезный дисбаланс, который находит свое отражение и в языке: женских обсценных формул не так много, как мужских, причем в большинстве своем они имеют негативное значение. Например, И. Г. Яковенко отмечает, что «женская парадигма носит окраску чего-то убогого, ложного, имеющего отношение к несчастью, воровству, лжи («…» , «…» , «…» ), в то время как мужская парадигма мата отсылает к табуации или опасности».

Видимо, женщинам всё-таки немного труднее воспользоваться всеми преимуществами, которые дает ненормативная лексика. Во всяком случае, дамам, рассчитывающим на президентский пост, не стоит использовать ее в своих выступлениях.

Сегодня мат стал будничным языковым явлением. На нем не просто ругаются, а разговаривают. Протоиерей Федор Бородин – о том, почему решение не ругаться – сознательный выбор человека, и как не допускать в свое сердце гнилых слов.

Любая культура включает в себя некоторые табу. Мат – это табуированная часть нашего русского языка. Я убежден, что и до сих пор любой человек, который начинает материться в публичном пространстве, выпадает из пространства русской культуры. Несмотря на то, что Сергей Шнуров введен в Совет по культуре, он не стал частью русской культуры и, пока матерится публично, никогда не станет, как и любой человек, который употребляет эти слова. Почему? Потому, что русская культура выношена и рождена в православии.

Мат выжигает молитву

А для христианина ругаться недопустимо: в христианском понимании человек – это творение, которое наделено даром слова. Это дар Божий, в котором человек похож на Бога, удивительная грань присутствия образа Божия в человеке. Бог Своим словом творит мир, человечество, и человек – словесная тварь, он наделен творческим даром – словом. А бессловесное – это любое другое животное.

Протоиерей Федор Бородин

Этот дар дан человеку не просто для того, чтобы быть похожим на Бога, а чтобы приближаться к Нему и с Ним общаться. Общение с Богом – это молитва. Христианин по определению – человек молящийся, человек, который разговаривает с любимым Господом. Человек, который начинает разговаривать с Господом, понимает, что молитва – это движение к Богу, а мат – движение в противоположную сторону, употребление словесного дара на разрушение. Если ты любишь молитву, то никогда не будешь материться. Мат буквально убивает, выжигает из уст человека молитву. Если человек матерится, у него просто не будут складываться слова молитвы, он потеряет этот дар и само желание молиться.

А молящийся человек вслед за пророком Давидом может сказать: «Коль сладки гортани моему словеса Твоя паче меда устом моим» (Пс. 118:103). Он чувствует эту сладость, она для него настолько дорога, что он будет бороться за нее, боясь потерять. А когда ты ругаешься, когда с твоих уст слетает нечистое, гнилое (вспомните слова апостола Павла: «всяко слово гнило да не исходит из уст ваших», Еф. 4: 29), ты теряешь этот дар молитвы. Он умирает в твоих устах, и ты отдаляешься от Бога.

Человек верующий – это человек, следящий за своим языком. Если ты можешь обуздать свой язык, ты можешь обуздать все свое естество. И наоборот, через язык ты можешь разрушить в себе многое. Руль – совсем маленькая деталь на корабле, но весь корабль управляется рулем.

Язык – малая часть человека, но весь человек может поплыть не туда, если он говорит не так.

(Об этом сказал апостол Иаков в своем послании, Иак. 3:1-12.)

Так что мат совершенно недопустим для человека, который хочет разговаривать с Богом и желает, чтобы Бог его услышал, чтобы молитва стала диалогом.

Встать и уйти

Что мы можем сделать, если ругаются в нашем присутствии? Если можем как-то влиять на ситуацию, то лучше попросить не делать этого. Если не можем влиять, а человек продолжает, то нужно встать и уйти: мат – путь от Бога, заглядывание в ад. Мы не можем в этом участвовать.

Любой человек способен остановиться и контролировать себя. Когда служил в армии, там были люди, и три четверти слов, которые они употребляли, были нецензурными. Но когда они выступали публично, на политинформации, например, они же могли не ругаться, просто иногда делали паузы…

Недавно я услышал рассказ нашего прихожанина, как он пришел к вере через отказ от мата. В юности он был неверующим, много пил, дрался, гулял и матерился. Однажды он оказался рядом с какой-то церковной лавкой и захотел купить себе цепочку, чтобы повесить на нее кулончик. Женщина, которая там торговала, сказала: «Какая цепочка, если ты крещеный, то нужен, прежде всего, крест». «Буквально уламывала меня, – вспоминал прихожанин. – Уломала, и я купил крест. Но когда я надел крест, то почувствовал, что больше не должен ругаться матом. Я не считал себя верующим и не мог себе ничего объяснить, так что какое-то время это стремление отказаться от ругани даже раздражало. Но в течение двух или трех недель я прекратил ругаться совсем, просто понял, что больше не могу, мне стало противно. Дальше произошла удивительная вещь: когда я перестал ругаться матом, то вдруг переоценил всю свою жизнь и понял, что вся моя жизнь была неправильной. Я разорвал со старым, прекратил все свои вопиющие грехи и пришел к вере». Сейчас этот человек живет церковной жизнью, причащается, исповедуется и у него абсолютно чистая речь. Бог смог к нему дотянуться и привести его к Себе только после того, как человек перестал ругаться. Человек смог слышать Бога, так что получается, что ругань мешала этому.

Нашла мужа среди заключенных

Вспоминаю рассказ Дмитрия Сергеевича Лихачева о том, что в лагере расстреливали чаще тех, кто не начинал ругаться матом. Потому, что их было труднее сломать, они были для лагерного начальства идейно чуждыми.

А еще мне очень запомнился рассказ жены одного ученого, гуманитария-интеллектуала. Когда еще действовала правозащитная организация Политический Красный Крест (позже — «Помполит») и могла делать хоть что-то для отчетности, ей удалось добиться освобождения своего мужа, работавшего на строительстве «Беломорканала», строившегося «под руководством» сотрудников НКВД. Это был 1932 год, еще только раскручивался маховик репрессий. Когда она приехала туда с бумагой, подтверждающей, что она может забрать мужа, руководители недовольно сказали: «Иди, ищи своего мужа. Он работает на таком-то участке». Она пришла и увидела, что на этом участке трудятся сотни одинаковых людей, в одинаковых робах, и вокруг слышен только мат. Но вдруг до нее донеслось: «Не будете ли вы так любезны подать мне другой конец доски». Женщина сразу поняла, что это – ее муж, потому что он никогда себе не позволял даже просто грубого слова. Она подошла и увела его.

Это такой удивительный образ, символично показывающий, что Господь Своих людей тоже узнает по языку…

Свободный выбор

Еще недавно матом ругались, а теперь – буднично разговаривают. Причем все – дети, женщины. От этого становится просто страшно. Задумались бы люди, какие сущности стоят за этим, какие падшие духи радуются таким словам.

Когда должен был выйти на экраны фильм Никиты Михалкова «Утомленные солнцем – 2», я собирался его посмотреть, но знакомый, уже видевший его, сказал, что там есть мат, и я принципиально решил не идти. Мне не интересно произведение человека, который позиционирует себя как верующий, но допускает мат в кино. Для меня его произведение автоматически становится неинтересным как факт культурной жизни. Да, солдаты ругались матом, но настоящая культура и искусство умеют обходиться без него, другими средствами расставляя эмоциональные акценты.

Для меня большим уроком по восприятию творчества стало поведение моего отца. В 1990 году отец очень тяжело заболел и, как оказалось, уже уходил, а мы не знали: ему неправильно ставили диагноз. В это время в Россию вернулся Эдуард Лимонов – в юности достаточно близкий друг моего отца. Он даже жил какое-то время летом в нашей квартире, пока мы были на даче. После его отъезда, помню, у нас в квартире собирались люди, читали его письма о Париже, об Америке, все переживали за него. Но, услышав, что Лимонов вернулся, отец не захотел с ним встречаться: «После того, что он написал, я не могу пожать ему руку. Этот человек совершил преступление перед русской литературой». Причем говорил все это без осуждения, с болью.

Мы, христиане, должны не то что матерную ругань, никакую ругань не допускать в свое сердце, любое гнилое слово.

Когда я поступил в семинарию в 89-м году, там было немало людей, которые пришли из армии и боролись с грехом сквернословия, прекрасно понимая, что мат недопустим, и находили какие-то слова-заменители, обычно – славянизмы. Но даже и от этого пришлось отказаться: они понимали, что руки священника должны быть чистыми во всех смыслах. Помню, как нам это объясняли на богословии. Священник говорил нам: «Вы не можете брать в руки святыню, если у вас черные ногти, вы теперь должны по-другому следить за собой во всем. И за руками, и за устами». Не только священник, но и любой христианин, поскольку его уста произносят святые слова Божии, не может после этого использовать их для произнесения грязных слов. Нельзя, допустим, мыть пол в алтаре, а потом из этого же таза пойти мыть туалет.

Все люди, которые употребляют в своей речи нецензурную ругань, приходя в храм, не матерятся. То есть говорить матом или нет – сознательный свободный выбор. И это страшно. Думаю, что в аду разговаривают только матом. Печально, что люди окружают себя такой реальностью.