Термин «непорочное зачатие» широко распространен как в религиозной, так и в художественной литературе. Однако возможность этого явления в обычной жизни до недавнего времени отрицалась полностью. Так ли это на самом деле? Чтобы ответить на вопрос, нужно понимать основные этапы и условия зачатия.

Под зачатием в медицине понимают слияние двух половых клеток. Именно они и дают начало зародышу. Обычная клетка человеческого организма содержит 46 хромосом. В отличие от нее, у половой этот набор уменьшен вдвое – до 23.

22 из них называются аутосомами и лишь одна – половой хромосомой. Она может быть X или Y. Первая отвечает за женский пол, вторая – за мужской.

При слиянии яйцеклетки и сперматозоида половинные наборы объединяются, и в дальнейшем все клетки зародыша несут в себе по 46 хромосом, которые называются кариотипом.

Все яйцеклетки являются носителями X-хромосомы. Со сперматозоидами дело обстоит иначе. Половина из них содержит X, а вторая половина – Y-хромосому. Образовавшаяся после оплодотворения клетка с набором XX приведет к рождению девочки, XY – мальчика.

Для человека в процессе зачатия обязательно участие мужчины и женщины, именно поэтому в религии оно считается порочным. Ведь половой акт тесно связан с понятиями греховности и порока.

В противовес обычному зачатию, под непорочным подразумевают такое, для которого участие мужчины необязательно. Второе его название – бессеменное.

Ярким примером непорочного зачатия является рождение Иисуса Христа, описанное в Библии. Оно лежит в основе концепции христианского богословия.

С точки зрения медицины, такое размножение лишено практического смысла, поскольку при этом плод наследует все признаки матери, является ее копией. Это значит, изменчивость человеческого организма будет невозможна в принципе, а вслед за ней и адаптация к меняющимся условиям внешней среды и выживание наиболее приспособленного организма.

Существование людей с одинаковым генотипом рано или поздно приведет к их вымиранию. Ведь спонтанные мутации в генах возникают постоянно, и они будут наследоваться каждым последующим ребенком.

Однако и в природе, и в науке на сегодняшний день непорочное зачатие встречается. Можно выделить его основные варианты:

• Партеногенез.
• Клонирование.

Партеногенез

Партеногенез относят к половому виду размножения, для которого не требуется участие особи мужского пола. Таким образом, его можно считать научным названием непорочного зачатия.

Этот тип размножения встречается у многих насекомых, беспозвоночных и даже некоторых позвоночных (например, ящериц). Существуют различные варианты и механизмы партеногенеза.

Нередко в пределах одного вида реализуется и партеногенез, и обычное зачатие. Ярким представителем такого размножения являются пчелы, самцы которых развиваются из неоплодотворенных яйцеклеток, а самки – из оплодотворенных.

Однако для млекопитающих (и человека, в частности) зачатие в виде партеногенеза в обычной жизни не свойственно. Но в условиях лаборатории ученым удалось добиться определенных успехов.

Искусственный партеногенез

Учеными неоднократно проводились различные эксперименты с целью изучения партеногенеза.

Было отмечено, что при раздражении яйцеклетки она начинала самопроизвольно делиться и даже превращалась в так называемую бластоцисту – одну из ранних преимплантационных стадий, которую проходит человеческий зародыш. Однако далее неизбежно наступала гибель клеток.

Виновником этого, по мнению ученых, считается геномный импринтинг – специальный механизм, регулирующий степень влияния определенных генов на процесс развития зародыша. Так, гены мужской особи в большей степени отвечают за формирование и развитие плаценты, в то время, как женские влияют на сам эмбрион.

Таким образом, становится понятным, что, даже если под действием какого-либо раздражителя (в том числе, и сильного стресса) яйцеклетка женщины начнет самопроизвольно делиться, имплантироваться такой «эмбрион» все равно не сможет.

На сегодняшний день победить геномный импринтинг удалось лишь в эксперименте с мышами.

Эксперимент с выключением импринтинга

В апреле 2004 года в Японии прославилась мышь по имени Кагуя. Она оказалась первым млекопитающим – потомком двух матерей. Их яйцеклетки объединились и развились в полноценный эмбрион, беременность прогрессировала и завершилась рождением здоровой мыши.

Однако такое оказалось возможным лишь в условиях лаборатории. В одной из яйцеклеток были удалены некоторые фрагменты ДНК, благодаря чему удалось нивелировать влияние геномного импринтинга и добиться нормального развития зародыша.

Кагуя оказалась классическим примером непорочного, или бессеменного зачатия. Она унаследовала генетические признаки обеих матерей. Впоследствии – после обычного скрещивания с самцом – эта мышь дала здоровое потомство.

Подобных экспериментов с женскими яйцеклетками в настоящее время не проводилось.

Клонирование

Клонирование лишь условно можно отнести к варианту непорочного зачатия. Дело в том, что этот процесс является видом бесполого размножения и без вмешательства человека у высокоорганизованных организмов невозможен.

При клонировании тело особи воссоздается полностью или частично. Наиболее известным клоном является овца по имени Долли, которая была скопирована с клетки другой взрослой особи.

Этот метод в теории позволяет восстановить редкие и исчезнувшие виды животных. Кроме того, он может с успехом использоваться в медицине, где нужно воссоздание органов. Клонирование живых или умерших людей на сегодняшний день является серьезной этической проблемой в медицине.

Возможно ли непорочное зачатие в принципе? Существуют ли реальные случаи, подтвержденные врачами и учеными?

На сегодняшний день все известные случаи непорочного зачатия у людей относят к вымыслу. В сети можно найти множество историй, посвященных этому явлению, однако все они не выносят ни малейшей критики.

Чаще всего под непорочным зачатием подразумевают наступление беременности у девственницы. Такие случаи действительно бывают и даже не являются редкостью. Рано или поздно они встречаются в практике любого акушера-гинеколога.

Однако они всегда легко объясняются. Развитие беременности у женщины с неповрежденной девственной плевой возможно в двух случаях:

• При попадании спермы во влагалище без полноценного введения полового члена. Это бывает при петтинге и других ухищрениях или сексуальных играх.
• При плотной девственной плеве, вследствие чего не происходит дефлорация. Как правило, женщина перестает быть формальной девственницей только после родов.

Однако никакой связи с непорочным зачатием эти ситуации не имеют, поскольку мужские сперматозоиды участвуют в оплодотворении яйцеклетки.

Непорочное зачатие у людей на сегодняшний день невозможно ни при каких обстоятельствах.

] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2011 КИСЛЕВ 5772 – 12(236)

Иудейский контекст христианской идеи непорочного зачатия

Юрий Табак

Одним из ключевых эпизодов в двух Евангелиях (от Матфея и Луки) становится рассказ о том, как Мария зачала Иисуса от Святого Духа: «родившееся в Ней есть от Духа Святаго» (Мф., 1:20); «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк., 1:35).

Авраам встречает и принимает в своем шатре трех ангелов. Из северофранцузского еврейского манускрипта конца XIII века. Британская библиотека. Лондон

Евангельская история о непорочном зачатии стала ключевой не только для формирования раннехристианской и средневековой теологии, но и для развития церковного культа Девы Марии — мариологического культа. Почитаемая наравне с Иисусом, Дева Мария стала этическим образцом, недостижимым идеалом для многих поколений христианских женщин. Евангельский рассказ о непорочном зачатии, среди прочего, заложил в христианское сознание дихотомию: девственность, целомудрие, добродетель, чистота vs. секс, разврат, порок, грязь — и определил целибат (безбрачие), монашество, воздержание в целом как наиболее предпочтительный выбор для христиан. С дихотомией целомудрие vs. порок связано и само название чудесного рождения Иисуса в церковном лексиконе — concepcio immaculata, непорочное зачатие.

В этом смысле иудаизм часто противопоставляется христианству. В самом деле, первая же библейская заповедь, обращенная к людям, гласит: пру у-рву («плодитесь и размножайтесь», Берешит, 1:22). Однако в иудаизме супружеская близость хотя и направлена на деторождение, не обусловлена только этой целью, а является самоценной сама по себе: «Не должен лишать ее пищи, одежды и сожития с нею» (Шмот, 21:10). Талмуд устанавливает минимальное обязательное количество половых сношений для евреев, занятых в разных профессиях, и жена может потребовать развод, если муж без особых на то оснований воздерживается от половых сношений в течение одной недели (Мишна, Ктубот, 5:6). Большие размеры половых органов мужчин весьма ценились (Бава мециа, 84а) и считались благословением Б-жьим.

Таким образом, идеал сексуальной непорочности и воздержания, казалось бы, совершенно чужд древней еврейской традиции, ориентированной на семейные ценности и приветствующей радости физической любви. Соответственно, с самого начала рассказ о непорочном зачатии враждебно воспринимался евреями внехристианского круга, предлагавшими более естественное объяснение: согласно Евангелию от Иоанна (8:41), Иисусу намекают, что он рожден от прелюбодеяния. В Талмуде (Сангедрин, 67а; Шабат, 104б) приводятся рассказы о том, что на самом деле Йешу родился от незаконной связи его матери с римским солдатом по имени бен Пандера (Пантера) или Стада.

Вероятно, евреи (как и впоследствии ученые) усматривали в евангельском рассказе влияние языческих мифов, где обычными сюжетами были связи богов с земными женщинами, от которых рождались боги, герои и философы.

Соблазн отнести рассказ о непорочном зачатии к чисто эллинскому наследию велик. Действительно, в еврейском мире тоже были распространены представления о совокуп­лениях ангелов с земными женщинами, которые засвидетельствованы, например, в книгах Еноха (6–7) и Юбилеев (5:1), созданных в III–II веках до н. э. О том же пишет и Иосиф Флавий (Иудейские древности, 1:3). Но в целом эти представления видятся заимствованными извне и чуждыми мейнстриму еврейской мысли.

При этом Евангелие от Матфея несет на себе сильный отпечаток идео­логии ранних допавловских иудео­христианских общин, которые еще не маргинализовались в еврейском социуме — это случилось значительно позже. Первоначально оно было, вероятнее всего, написано на иврите или арамейском и предназначалось для евреев диаспоры. Было бы странно, если бы оно транслировало чуждые еврейскому миру сюжеты греко-римской мифологии. Кроме того, как не раз указывали исследователи, евангельские описания чудесного рождения Иисуса заметно отличаются от языческих мифов, а также от вышеупомянутых апокрифов и псевдоэпиграфов межзаветного периода. В последних речь идет о непосредственном соитии, когда божество или его дух (или же ангел) проникает в женское лоно и зачинает младенца. Описания таких зачатий полны разными чудесными подробностями, носят подчеркнуто антропоморфный характер. В Евангелиях же зачатие Иисуса Марией описывается очень сдержанно: «имеет во чреве от Духа Святого» (Мф., 1:18), «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лк., 1:35). Всякое мужское начало здесь отсутствует (заметим, что «духу» в иврите соответствует существительное женского рода , а в греческом — среднего ), как и элементы сексуального контакта. Вследствие этого некоторые исследователи отрицают какие-либо параллели между евангельскими и эллинскими повествованиями: «Пропасть между языческими промискуитетными мифами и строгим монотеизмом девственного рождения Иисуса слишком велика, чтобы даже исследовать подобные параллели».

Авраам и три ангела. Гравюра из Библии Гюстава Доре

Мы предлагаем исследовать другую возможность, а именно, что идея непорочного зачатия имела истоки в недрах древней религии Израиля, еще не разделенной на наследующие ей конкурирующие течения, и дала всходы в межзаветную эпоху. До своего же предельного выражения, зафиксированного в евангельском нарративе, она была доведена уже на этапе самостоятельно формирующегося раннехристианского богословия.

В религии Израиля издревле бытовала идея отцовства Б-га — не только в отношении избранного народа, но и в отношении Царя-Мессии. Так, Давид возвещает слова Б-жьи, обращенные к нему, его помазаннику: «Я ныне зачал тебя» (Ани а-йом йелидтиха) (Теилим, 2:7). Хотя речь здесь, вероятно, идет не о прямом рождении Царя-Машиаха от Б-га, а о поставлении на Царство, на служение, но глагол йалад (зачинать, порождать) вполне мог буквально прочитываться некоторыми экзегетами.

Появление на свет ключевых персонажей Танаха нередко сопровождается необычными деталями. Так, рождение Ицхака уникально возрастом его родителей: Аврааму было 100 лет, а Саре, о которой прямо говорится, что у нее закончился детородный период («прекратилось у Сары обычное у женщин», Берешит, 18:11), — 90.

Библейские описания достаточно сдержанны и далеки от чудесных деталей новозаветного нарратива. Однако уже в период составления рассказов о рождении Иису­са эти описания были расцвечены Устной Торой. Появление чудесных аспектов вполне оправдывалось талмудической концепцией о том, что в рождении человека участвуют три партнера: отец, мать и Всевышний. Мудрецы полагали, что родители формируют только телесные черты ребенка: «Отец дает семя белого вещества, из которого образуются кости ребенка, сухожилия, ногти, мозг и белок глаза, мать же дает семя красного вещества, из которого образуется его кожа, плоть, волосы, кровь и глазной зрачок». А вот «Всевышний, да благословен Он, дает ему дух и дыхание, красоту черт, зрение, способность слышать и способность говорить, ходить, понимать и различать» (Нида, 31а). Иначе говоря, именно Всевышний отвечает за духовную, личностную составляющую человека. Естественно предположить, что чем более великая судьба уготована человеку, тем заметнее в его рождении и событиях последующей жизни должна проявляться роль Всевышнего. Соответственно, наиболее зримыми чудесами должно было сопровождаться рождение самого великого из людей — Машиаха-избавителя. Учение о Машиахе начало формироваться в эпоху Второго храма, хотя предпосылки к нему существовали еще в библейский период.

Ярким примером такого зримого чуда, намеченного в Танахе и развитого в раввинистической литературе, является рассказ о рождении Ицхака. Уже само по себе чудесное рождение Ицхака от престарелых родителей дополняется в мидрашах многочисленными подробностями. Рассказывается, что у его матери Сары вообще отсутствовала матка, и Всевышний специально сформировал ее для рождения Ицхака (Берешит раба, 53:5). Согласно другому рассказу, у обоих родителей, Авраама и Сары, были недоразвиты репродуктивные органы (Йевамот, 64а), и Всевышний сформировал их до необходимого состояния.

Обратим также внимание на существенные раввинистические параллели евангельским мотивам:

1. Во всем цикле за­ча­тия-рождения Ицхака, как и Иису­са, активно участвует небесное воинство. Марии весть о рождении Иису­са сообщает ангел Габриэль, Саре радостную весть тоже приносят ангелы (Берешит, 18:10) или архангел Михаэль (Бава мециа, 87а).

2. Подчеркивается ас­пект «чистоты» Сары — в том смысле, на котором настаивает христианская мариологическая традиция. В поздних мидрашах говорится, что Всевышний «испытывал и очищал Сару двадцать пять лет — с момента, когда она пришла на землю Израиля» (Псикта рабати, 43:18). Автор мидраша «Седер Элияу» идет еще дальше, намекая на возвращение Сары в состояние невинности: «Волосы Сары почернели, юность возвратилась к ней, и она стала как девочка (курсив мой. — Ю. Т.)».

3. Рождение Иисуса ознаменовалось явлениями космического порядка (звезда указывала путь волхвам), а в процессе своего служения он совершал многочисленные чудеса исцеления. Рождение Ицхака тоже сопровождалось чудесами: женщины исцелялись от бесплодия, слепые прозревали, глухие начинали слышать, а к бе­зумным возвращался рассудок (Берешит раба, 53:8).

Аналогичные чудеса, согласно агаде, сопровождали период от зачатия до рождения других библейских героев. Ривка до рождения сыновей, как и Сара, была бесплодной (Берешит, 25:21), а Талмуд называет бесплодным и Ицхака (Йевамот, 64а). У Ривки, как и у Сары, изначально не было матки, которую сформировал Г-сподь (Берешит раба, 63:5). Таргум разъясняет, что изначально Рахель зачала Дину, а Лия — Йосефа, но Г-сподь поменял местами эмбрионы, чтобы Рахель родила мальчика (Таргум Йонатан на Берешит, 30:21). Еще перед рождением Моше его сестра Мириам пророчествовала, что их матери предназначено зачать ребенка, который станет избавителем Израиля; когда родился Моше, дом наполнился сиянием, подтвердив пророчество (ВТ, Мегила, 14а).

На фоне этих чудес события, связанные с зачатием и рождением Иисуса, ничем особо не выделяются — за исключением единственного и главного. В отличие от евангельского повествования, во всех описанных случаях само зачатие происходило естественным образом — с участием земного отца и матери. Но в Торе есть два стиха, которые — предположительно — комментировались мудрецами в подобном же духе.

Один эпизод связан с дочерьми Лота: «Итак напоим отца нашего вином, и переспим с ним, и восставим от отца нашего семя» (Берешит, 19:32). Стих интерпретируется в Берешит раба следующим образом: «Сказал рабби Танхума от имени рабби Шмуэля: написано не «восставим от отца нашего сына”, а «восставим от отца нашего семя”, то есть семя приходит из другого источника. И кто это? Это Царь-Мессия» (Берешит раба, 51:8).

В другом повествуется о рождении Сета, сына Хавы: «И познал Адам еще жену свою, и она родила сына, и нарекла ему имя: Сет, потому что , Б-г положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин» (Берешит, 4:25). Мидраш дословно повторяет то же объяснение, что и в предыдущем случае: «Рабби Танхума сказал от имени рабби Шмуэля: Хава намекает, что семя произойдет от иного источника. И кто это? Это Царь-Мессия» (Берешит раба, 23:5).

Симеон Соломон. Мать Моисея. 1860 год. Коллекция Сэмюэла и Мэри Бэнкрофт; из наследия Роберта Льюиса Айзаксона

Согласно позднейшим разъяснениям этих комментариев из Берешит раба (комментарий Сончино), под «иным источником» мудрецы имеют в виду происхождение Царя-Мессии не от евреев, а, в частности, от моа­витянки Рут (комментарий Сончино на Берешит раба, 51:8). Но это объяснение не кажется слишком правдоподобным, поскольку речь идет о семени, а значит, о происхождении по отцовской линии. То есть здесь подразумевается некий таинственный отец Царя-Мессии. Может ли сам факт неназывания его имени намекать на внеземную фигуру?

Очень интересное предположение в этой связи сделал известный ученый Д. Даубе. Вкратце его рассуждения можно изложить следующим образом. В пасхальной агаде приводится мидраш на Дварим, 26:7 («И услышал Г-сподь вопль наш и увидел бедствие наше, труды наши и угнетение наше»): «Увидел бедствие наше», то есть разлуку супругов, как сказано: «И увидел Б-г сынов Израиля, и узнал (ва-йеда) Б-г» (Шмот, 2:25). Под «бедствием» мидраш понимает отсутствие сексуальных контактов между евреями и их женами в период, когда притеснения евреев фараоном достигли апогея. Но почему мидраш подкрепляет это объяснение неуместной, казалось бы, цитатой из Шмот? Объяснить это можно единственным образом: автор мидраша прочитывает слово ва-йеда в Шмот, 2:25, в сексуальном смысле — как «познал» (вступил в непосредственный сексуальный контакт). То есть Г-сподь, видя, что еврейские мужчины не познают женщин и не рожают детей, сам познал еврейских женщин — или только Йохевед, мать Моше.

Предложенное Д. Даубе прочтение мидраша (зачатие Моше через прямое вмешательство Б-га) особенно важно для нас, если учитывать, какое значение имела фигура Моше на рубеже эр, в том числе при формировании мессианского образа Иисуса. Мо­ше-ра­бей­ну, вождь еврейского народа, избавитель евреев из рабства, передавший им Тору, очевидно, рассматривался как прообраз Машиаха. Ему приписывались сверхъес­тественные способности, и впоследствии эти мотивы получили развернутое воплощение в раннехристианской христологии.

Картина, рисуемая раввинистическими мидрашами, типологически близка новозаветной:

— в обоих случаях речь идет о рождении мессианской фигуры;

— Амрам и Йохевед разлучились — Иосиф и Мария не вступают в интимные отношения;

— в обоих случаях ангелы возвещают о будущей беременности;

— рождение происходит при непосредственном вмешательстве Б-га;

— к Йохевед вернулось ее девичество (девственность?) — Мария сохранила девственность.

Намеки на зачатие при участии Б-га встречаются и в нераввинистических источниках. Так, современник Иисуса, еврейский философ Филон Александрийский пишет в трактате «О херувимах» (44): «Кто сеет в них прекрасное, если не Отец сущего, невозникший и все порождающий Б-г? Итак, сеет Он, а Его собственное порождение, которое Он засеял, дается в дар <…> ее, прежде бывшую женщиной, Он снова делает девственницей». Приводя в пример Сару (а также жен других патриархов), Филон, конечно же, прочитывает текст Берешит аллегорически. Но не находился ли Филон под влиянием мидрашистских толкований? По крайней мере, этим вопросом задается выдающийся немецкий библеист Мартин Дибелиус.

Очень любопытная фраза приводится в одном из кумранских документов — Уставе общины (1QSa 2.11–12): «…мужей выдающихся, созванных на собрание совета общины, когда Б-г зачнет (ве-йолид) Мессию с ними». Этот текст вызвал оживленную дискуссию. По иронии судьбы манускрипт испорчен как раз на словах ве-йолид. Но большинство текстологов прочитывают это место именно так. Кроме того, напрашивается связь этого стиха со стихом из уже упомянутого мессианского псалма: «Г-сподь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне зачал Тебя» (ани а-йом йелидтиха).

И наконец, обратимся к библейскому стиху, содержание которого в огромной степени повлияло на формирование представлений о девственном зачатии Иису­са и на протяжении многих веков вызывало полемику между иудеями и христианами.

Речь идет о Йешаяу, 7:14: «Итак сам Г-сподь даст вам знамение: Дева (алма) во чреве приимет и родит Сына» (так в синодальном переводе). Еврейский перевод предлагает иное прочтение: «Вот, эта молодая женщина забеременеет и родит сына». Суть споров — в переводе единственного слова: алма. Христиане переводят его как «дева», «девственница» (партенос в Септуагинте, virgo в Вульгате), и утверждают, что тем самым у Йешаяу содержится пророчество о будущем рождении Мессии от девы, то есть о непорочном зачатии. Иудеи же доказывают, что алма на библейском иврите означает «молодая женщина», и таким образом ни о каком непорочном зачатии речи не идет: Машиах будет рожден естественным образом. Если бы речь у Йешаяу шла о девственнице, говорят они, то было бы употреблено более подходящее для этого ивритское слова бетула.

Однако все не так просто. Во-первых, основываясь на возможной этимологии слова алма как восходящего к глаголу алам (скрывать, прятать) или к арамейскому элем (быть сильным, зрелым) и анализируя различные словоформы в Танахе, исследователи пришли к выводу, что слово алма может характеризовать зрелую молодую женщину, не имевшую сексуальных контактов, и тогда перевод «дева» будет вполне оправдан. Во-вторых, слово бетула хотя и означает в Танахе чаще всего «девственницу», но отнюдь не всегда. Например, в Йоэль, 1:8, говорится: «Рыдай, как молодая женщина (бетула) <…> о муже юности своей!»; речь, по всей видимости, идет о вдове, а значит, не о девственнице. Возражения того рода, что речь идет о помолвленной, но не успевшей выйти замуж девушке (например, когда жених умирает до свадьбы), неубедительны: слово бааль, употребленное в этом стихе, в Танахе всегда относится к женатому мужчине (Берешит, 20:3; Шмот, 21:3, 22; Дварим, 24:1-4, и др.), то есть речь явно идет о замужней женщине. И не случайно Септуагинта также переводит бетула не как партенос («девственница»), а как нюмфос («молодая женщина»).

Раши в своем комментарии на Йешаяу, 7:14, упо­требляет традиционное алма, однако упоминает следующее толкование: «Некоторые объясняют, что это знамение: она была молодой женщиной, неспособной родить». Вряд ли, конечно, из не совсем ясного высказывания Раши следует делать однозначный вывод (как его поспешно делают христианские полемисты), что Йешаяу имеет в виду именно непорочное зачатие: речь может идти о чудесных явлениях, подобных тем, которые сопровождали рождение Ицхака и Моше. Тем не менее намека Раши на непорочное зачатие тоже исключать нельзя.

Подведем итоги: целый ряд еврейских источников дохристианского и раннехристианского периодов свидетельствует, что к периоду создания и редактирования евангельских текстов (конец I — II век н. э.) имела место тенденция связывать рождение библейских героев с чудесными, сверхъестественными событиями. В некоторых текстах можно увидеть повествование о «рождении свыше», то есть непосредственно от Б-жественного вмешательства. Все это позволяет с известной долей уверенности предположить, что раннехристианская идея непорочного зачатия созревала в рамках дораввинистического иудаизма и не является исключительно плодом эллинистического влияния.

Когда обличены были порицающие непорочную жизнь Пресвятой Девы, отрицающие Её Приснодевство, отрицающие Её достоинство Божией Матери, гнушающиеся Её икон – тогда, когда слава Богородицы осветила всю вселенную, тогда появилось учение, как будто возвышающее высоко Деву Марию, а в действительности отвергающее все Её добродетели.

Это учение называется учением о непорочном зачатии Девы Марии, а приняли его последователи римского папского престола. Оно состоит в том, что «Преблагословенная Дева Мария в первом мгновении Своего зачатия, по особенной благодати Всемогущего Бога и особому преимуществу, ради будущих заслуг Иисуса Христа, Спасителя рода человеческого, была сохранена свободной от всякой скверны первородной вины» (Булла папы Пия IX о новом догмате). Другими словами, Божия Матерь при самом зачатии была сохранена от первородного греха и благодатию же Божией была поставлена в невозможность иметь личные грехи.

Христиане не слышали про это до IX века, когда впервые Корвейский аббат Пасхазий Радберт высказал мнение, что Святая Дева была зачатою без первородного греха. Начиная от XII века, эта мысль начинает распространяться среди духовенства и паствы Западной церкви, уже отпавшей от Вселенской Церкви, и тем лишившейся благодати Святого Духа.

Впрочем, члены Римской церкви далеко не все соглашались с новым учением. Разделились во мнениях даже знаменитейшие богословы Запада, так сказать, столпы латинской церкви. Фома Аквинат и Бернард Клервосский решительно порицали его, в то время как Дунс Скотт его защищал. От учителей разделение перешло к их ученикам: латинские монахи и доминиканцы, за своим учителем Фомой Аквинатом, проповедовали против учения о непорочном зачатии, а последователи Дунса Скотта — францисканцы старались его всюду насадить. Борьба между этими двумя течениями продолжалась в течение нескольких веков. И на одной и на другой стороне были личности, считавшиеся среди католиков величайшими авторитетами.

Не помогало решению вопроса то, что некоторые сообщали, что имеют о сем откровение свыше. Знаменитая в XIV веке среди католиков монахиня Бригитта в своих записках говорила о явлениях ей Богородицы, Которая Сама ей сказала, что Она зачата непорочно, без первородного греха; а еще более знаменитая современная ей подвижница Екатерина Сиенская утверждала, что в зачатии св. Дева была причастна первородному греху, откровения же она получает от самого Христа (Прот. Ал. Лебедев. «Разности в учении о Пресвятой Богородице церкви восточной и западной»).

Таким образом, ни на основании богословских сочинений, ни на основании чудесных явлений, взаимно противоречащих, латинская паства не могла разобраться долгое время, где же истина. Римские папы до Сикста IV (конец XV века) оставались в стороне от этих споров, только сей папа в 1475 году одобрил службу, в которой ясно выражалось учение о непорочном зачатии, а несколько лет спустя, воспретил осуждать тех, кто верует в непорочное зачатие. Однако и Сикст IV не решился еще утверждать, что таково есть непоколебимое учение Церкви, почему, запретив осуждать тех, кто верует в непорочное зачатие, он не осуждал и тех, кто верует иначе.

Учение о непорочном зачатии тем временем приобретало все больше сторонников среди членов римско-папистической церкви. Причиной этому было то, что казалось весьма благочестивым и угодным Богоматери воздавать Ей как можно больше славы. Стремление народа прославить Небесную Заступницу с одной стороны, а с другой стороны уклонение западных богословов в отвлеченные рассуждения, приводящие к лишь кажущейся истине (схоластика), наконец, покровительство римских пап после Сикста IV — все это привело к тому, что мнение о непорочном зачатии, высказанное Пасхазием Радбертом в IX веке, было уже всеобщим верованием латинской церкви в XIX веке. Оставалось лишь окончательно это провозгласить церковным учением, что и сделал Римский папа Пий IX, во время торжественного служения 8 декабря 1854 г. объявивший, что непорочное зачатие Пресвятой Девы есть догмат Римской церкви.

Таким образом, Римская церковь прибавила ещё одно отступление от того учения, которое исповедовала, пока была членом Соборной Апостольской Церкви, каковую веру нерушимо и без перемен и доселе содержит Православная Церковь. Провозглашение нового догмата удовлетворило широкие круги народа, принадлежащего к Римской церкви, в простоте сердца думавшего, что провозглашение нового учения в церкви послужит к вящей славе Богоматери, Которой они этим как бы делают подарок; было удовлетворено и честолюбие западных богословов, защищавших и разработавших его; а больше всего провозглашение нового догмата принесло пользу самому римскому престолу, так как, провозгласивши новый догмат своей властью, хотя и выслушав мнения епископов католической церкви, римский папа тем самым открыто присвоил себе право изменять учение Римской церкви и поставил свой голос выше свидетельства Священного Писания и Предания. Отсюда прямым выводом было, что римские папы непогрешимы в делах веры, что тот же папа Пий IX также провозгласил догматом католической церкви в 1870 году.

Так изменялось учение Западной церкви, отпавшей от общения с Истинной Церковью. Она вводит у себя новые и новые учения, думая тем больше прославить Истину, а в действительности искажая ее. В то время, как Православная Церковь смиренно исповедует то, что приняла от Христа и Апостолов, Римская церковь дерзает дополнять это, то из «ревности не по разуму» (Рим. 10, 2), то уклоняясь в суесловия и прекословия лжеименнаго разума (1 Тим. 6, 20). Иначе и не могло быть: что «врата адовы не одолеют Церкви» (Мф. 16, 18), обещано лишь истинной, вселенской Церкви, а над отпавшими от нея сбываются слова: «якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе: тако и вы, аще во Мне не пребудете» (Ин. 15, 4).

Правда, в самом определении нового догмата говорится, что не устанавливается новое учение, а лишь провозглашается как церковное — то, которое всегда существовало в Церкви, которого держались многие святые отцы, выдержки из творений коих приводятся. Однако все приведенные изречения говорят лишь о высокой чести Девы Марии, Ея непорочности, дают Ей многие имена, определяющие Ея чистоту и духовную мощь, но нигде не говорится о непорочности в зачатии. Между тем, те же святые отцы в других местах говорят, что лишь Иисус Христос совершенно чист от всякого греха, все же люди, как рожденные от Адама, носили плоть подверженную закону греха.

Никто из древних святых отцов не говорит, что Бог чудесным образом ещё в утробе очистил Деву Марию, а многие прямо указывают, что Дева Мария, как и все люди, претерпела борьбу с греховностью, но явилась победительницей над соблазнами и спасена Своим Божественным Сыном.

Толкователи латинского вероисповедания также говорят, что Дева Мария спасена Христом, но понимают это так, что Мария была предохранена от скверны первородной вины ввиду будущих заслуг Христовых (Булла о догмате непорочного зачатия). Дева Мария, по их учению, как бы вперед получила тот дар, который Христос принес людям Своими страданиями и крестной смертью. Больше того. Говоря о муках Богородицы, которые Она претерпела, стоя при кресте Своего возлюбленнаго Сына, и вообще о тех печалях, которыми была исполнена жизнь Богоматери, они считают их дополнением к страданиям Христовым, а Марию нашей Соискупительницей. По толкованию латинских богословов «Мария сообщна нашему Искупителю как Соискупительница» (См. Лебедев, там же, стр. 273). «В деле искупления Она некоторым образом помогала Христу» (Катехизис д-ра Ваймара). «Матерь Божия, — пишет д-р Ленц, — не только мужественно перенесла бремя Своего мученичества, но и с радостью, хотя и с разбитым сердцем» («Мариология д-ра Ленца»). По сей причине Она есть «дополнение Св. Троицы», а «как Сын Ея есть единственный Посредник, избранный Богом между Его оскорбленным величием и грешниками-людьми, так точно главная Посредница, поставленная Им между Сыном и нами, есть Преблагословенная Дева». «Тремя отношениями: Дочери, Матери и Супруги Бога, Святая Дева возвышена до некоторого равенства с Отцем, до известного превосходства над Сыном, до известной близости к Свят. Духу» («Непорочное зачатие», Малу, еп. Бругес).

Таким образом, по учению представителей латинского богословия, Дева Мария в деле Искупления становится рядом с Самим Христом и возвышается почти до равенства с Богом. Дальше идти некуда. Если всё это ещё не оформлено окончательно как догмат Римской церкви, то Римский папа Пий IX, сделав в отношении этого первый шаг, указал направление для дальнейшего развития общецерковно признанного вероучения своей Церкви, косвенно подтвердив приведенное учение о Деве Марии.

Так, Римская церковь в своем стремлении возвысить Пресвятую Деву идет по пути полного обожествления Ея, и если уже сейчас ея авторитеты называют Марию дополнением Святой Троицы, то скоро можно дождаться, что Деву будут почитать, как Бога.

На тот же путь стала и группа мыслителей, принадлежащих пока ещё к Православной Церкви, но строящих новую богословскую систему, положив в основу ея философское учение о Премудрости Софии, как об особой силе, связующей Божество и творение. Также развивая учение о достоинстве Богоматери, они хотят видеть в Ней существо, являющееся чем-то средним между Богом и человеком. По некоторым вопросам они умереннее латинских богословов, но по другим, пожалуй, уже опередили их. Отрицая учение о непорочном зачатии и свободе от первородного греха, они, однако же, учат о полной свободе Ея от всяких личных грехов, видя в Ней посредницу между людьми и Богом, подобную Христу: в лице Христа явилось на земле Второе Лицо Святой Троицы, Превечное Слово, Сын Божий, а Дух Святый является через Деву Марию.

По словам одного из представителей этого течения, с вселением Святого Духа Мария приобрела «двуединую жизнь, человеческую и божескую, т.е. совершенно обожается, почему в Своем ипостасном бытии является живым тварным откровением Духа Святого» (Прот. Сергей Булгаков. «Неопалимая Купина», изд. 1927 г. стр. 154), «есть совершенное явление Третьей Ипостаси», (там же, стр. 175), «тварь, но уже и не тварь» (там же, стр. 191). Это стремление к обожению Богоматери наблюдается, преимущественно, на Западе, в то самое время, как там, с другой стороны, имеют широкий успех разные секты протестантского характера вместе с главными ветвями протестантства: лютеранством и кальвинизмом, вообще отрицающие почитание Божией Матери и Ея молитвенное призывание.

Но можем сказать словами святого Епифания Кипрского: «одинаковый вред в обеих этих ересях, и когда уничижают Деву, и когда, напротив, прославляют Ея сверх должного» (cв. Епифаний Кипрский. «Панарион, против Колларидиан»). Святой отец обличает тех, которые воздают Ей почти божеское поклонение: «В чести да будет Мария, поклоняем же да будет Господь». (Там же). «Хотя Мария есть сосуд избранный, однако женщина по природе ничем от других не отличающаяся. Хотя история Марии и предание сообщает, что отцу Ея Иоакиму сказано было в пустыне: «жена твоя зачала”, однако это совершилось не без союза брачного и не без семени мужа» (cв. Епифаний Кипрский. «Против Колларидиан»). «Сверх должного не должно почитать святых, но чтить Владыку их. Мария не Бог и не с неба получила тело, но от совокупления мужа и жены, и по обетованию, как Исаак, предуготована к участию в домостроительстве Божием. Но, с другой стороны, никто да не дерзает и безумно оскорблять Святую Деву» (cв. Епифаний. «Против Антидикомарионитов»).

Православная Церковь, высоко превознося Богородицу в своих хвалебных песнях, не дерзает приписывать Ей то, что не сообщено о Ней Священным Писанием или Преданием. «Истина чужда всех преувеличений и умалений: она всему дает подобающую меру и подобающее место» (Еп. Игнатий Брянчанинов). Прославляя непорочность Девы Марии и мужественное перенесение скорбей в Ея земной жизни, отцы Церкви отвергают, однако же мысль, что Она явилась посредницей между Богом и людьми в смысле совместного искупления Ими человеческого рода. Говоря о готовности Ея умереть вместе с Сыном Ея и с Ним вместе страдать ради общего спасения, знаменитый отец Западной Церкви святой Амвросий, епископ Медиоланский, добавляет: «Но страдание Христово не нуждалось в помощи, как Сам Господь предсказал о том задолго раньше: «и воззрех, и не бе помощника, и помыслих, и никто же заступи, и избави я мышца Моя” (Ис. 63, 5)» (cв. Амвросий. «О воспитании Девы и приснодевстве св. Марии», гл.7).

Тот же святой отец учит о всеобщности первородного греха, из чего исключением является один Христос. «Из всех рожденных женами нет ни одного совершенного святого, кроме Господа Иисуса Христа, Который, по особому новому образу непорочного рождения, не испытал земного повреждения» (Св. Амвросий. In. Luc. k. 2). «Один только Бог без греха. Обыкновенно, все рождаемые от жены и мужа, т.е. плотского союза, бывают повинны греху. Следовательно, кто не имеет греха, тот не был и зачат таким образом» (cв. Амвросий. «Ар. Aug. de nupcio et concepcio»). «Один только человек, Ходатай Бога и человеков, свободен от уз греховного рождения, потому что Он родился от Девы и потому, что рождаясь, не испытал приражения греха» (cв. Амвросий. «Против Иулиана», кн. 2).

Другой знаменитый учитель Церкви, особенно почитаемый на Западе, блаженный Августин пишет: «Что касается до других людей, исключая Того, Кто есть краеугольный камень, я не вижу для них другого средства сделаться храмами Божиими и быть для Бога жилищем кроме духовного возрождения, которому необходимо предшествует рождение плотское.

Таким образом, как бы мы ни думали о детях, находящихся в утробе матери, хотя бы слово св. Евангелиста, который говорит об Иоанне Крестителе, что он взыгрался радостно в чреве матернем (что произошло не иначе, как по действию св. Духа), или слова Самого Господа, сказанные Иеремии: «Я освятил тебя прежде, чем ты вышел из чрева матери” — давали или не давали нам основание думать, что дети в этом состоянии способны к некоторому освящению. Но, во всяком случае несомненно, что то освящение, по которому все мы вместе и каждый в особенности бываем храмом Божиим, возможно только для возрождённых и что возрождение предполагает всегда рождение. Только те, которые уже родились, могут соединиться с Христом и быть в союзе с этим Божественным телом, которое делает Его Церковь живым храмом величия Божия» (Блаженный Августин. «Письмо 187»).

Приведенные слова древних учителей Церкви свидетельствуют, что на самом Западе учение, ныне там распространяемое, отвергалось и там прежде. Даже после отпадения Западной церкви, признаваемый там великим авторитетом Бернард писал: «Ужасаюсь, видя, что ныне некоторые из вас возжелали переменить состояние важных вещей, вводя новое празднество, неведомое Церкви, неодобряемое разумом, неоправдываемое древним преданием. Ужели мы более сведущи и более благочестивы, нежели отцы наши?… Вы скажете, должно как можно более прославлять Матерь Господа. Это правда; но прославление, воздаваемое Царице Небесной, требует различения. Царственная сия Дева не имеет надобности в ложных прославлениях, обладая истинными венцами славы и знамениями достоинства. Прославляйте чистоту Ея плоти и святость Ея жизни. Удивляйтесь обилию даров сей Девы; поклоняйтесь Ея Божественному Сыну; возносите Ту, которая зачала, не зная похоти, и родила, не зная болезни. Что же еще нужно прибавить к сим достоинствам? Говорят, что должно почитать зачатие, которое предшествовало славному рождению; ибо если бы не предшествовало зачатие, то и рождение не было бы прославлено. Но что сказать, если бы кто-нибудь по той же самой причине потребовал такого же чествования отца и матери св. Марии. Равно могут потребовать того же для Ея дедов и прадедов — до бесконечности. При том же, каким образом грех не мог быть там, где была похоть? Тем более пусть не говорят, что св. Дева зачалась от Духа Святого, а не от человека; я утвердительно говорю, что Дух Святый сошел на Нее, а не то, что пришел с Нею…

Я говорю, что Дева Мария не могла быть освящена прежде Своего зачатия, поелику не существовала; если тем паче не могла быть Она освященною в минуту Своего зачатия, по причине греха с зачатием нераздельного, то остается верить, что Она освящена после того, как зачалась в утробе Своей матери. Это освящение, если оно уничтожает грех, делает святым Ея рождение, но не зачатие. Никому не дано право быть зачатым во святости. Один Господь Христос зачат от Духа Святого, и Он один свят от самого зачатия Своего. Исключая Его, ко всем потомкам Адама относится то, что один из них говорит о себе самом как по чувству смирения, так и по сознанию истины: «се бо в беззакониях зачат есмь” (Пс. 50, 7). Как можно требовать, чтобы это зачатие было свято, когда оно не было делом Духа Святого, не говоря уже, что оно происходило от похоти? Святая Дева отвергнет, конечно, ту славу, которая, по-видимому, прославляет грех; Она никак не оправдает новизны, выдуманной вопреки учению Церкви, новизны, которая есть мать неблагоразумия, сестра неверия и дочь легкомыслия» (Bernard, Ep. 174; Цитировано, как и предыдущее (от бл. Августина) из Лебедева: «Разности в учении Церквей»).

Приведенные слова ясно обнаруживают как новизну, так и нелепость нового догмата Римской церкви.

Учение о полной безгрешности Божией Матери:

1) Не соответствует Священному Писанию, где неоднократно говорится о безгрешности «Единого Ходатая Бога и человеков, человека Иисуса Христа» (1 Тим. 2, 5), «и греха в Нем несть», «иже греха не сотвори, ни обретеся лесть во устех Его», «искушена по всяческим, по подобию, разве греха», «не ведавшаго бо греха, но нас грех сотвори» (1 Ин 3, 5; 1 Петр. 2, 21; Евр. 4, 15; 2 Кор. 5, 21), но про остальных людей сказано: «Кто чист от скверны? Никтоже, аще и един день житие его на земле» (Иов. 14, 4). «Составляет же свою любовь к нам Бог, яко еще грешником сущим нам Христос за ны умре… Аще бо врази бывше примирихомся Богу смертию Сына Его, множае паче примирившеся, спасемся в животе Его» (Рим. 5, 8-10).

2) Противоречит это учение и Священному Преданию, содержащемуся в многочисленных святоотеческих творениях, где говорится о высокой святости Девы Марии от самого Ея рождения и об очищении Ея Духом Святым при зачатии Ею Христа, но не при собственном Ея зачатии Анною. «Ни един есть чист пред Тобою от скверны, ниже аще един день живота его есть, разве Ты точию един на земле явивыйся безгрешный Господь наш Иисус Христос. Имже вси уповаем милость получити и оставление грехов», говорит Василий Великий, (молитва вечерни Пятидесятницы), «Но когда Христос пришел через чистую, девственную, не познавшую супружества, богобоязненную, нескверную Матерь без брака и без отца, и поелику Ему надлежало, родиться, очистил женское естество, отринул горькую Еву и отверг плотские законы» (св. Григорий Богослов. «Похвала девству»), добавляет св. Григорий Богослов. Однако, и тогда, как говорят об этом святые Василий Великий и Иоанн Златоуст, Она не была поставлена в невозможность согрешить, но продолжала заботиться о Своем спасении и победила все соблазны (св. Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие. Ин. беседа 85; св. Василий Великий. Ep. CLX).

3) Учение о том, что Божия Матерь была очищена прежде рождения, чтобы от Нея мог родиться Чистый Христос, бессмысленно, так как если Чистый Христос мог родиться только, если Дева будет очищена еще в утробе родителей, то для того, чтобы Дева родилась чистою, нужно было бы, чтобы и Ея родители были чисты от первородного греха, а они опять бы должны были родиться от очищенных родителей, и так далее идя, пришлось бы прийти к выводу, что Христос не мог бы воплотиться, если бы предварительно не были очищены от первородного греха все Его предки по плоти до самого Адама включительно; но тогда бы уже не было нужды в самом воплощении Христа, так как Христос сходил на землю, чтобы уничтожить грех.

4) Учение, что Божия Матерь была сохранена от первородного греха, как и то, что Она благодатью Божией была сохранена от грехов личных, представляет Бога немилостивым и неправедным, так как если Бог мог сохранить Марию от греха и очистить еще до рождения, то почему же Он и других людей не очищает до рождения, но оставляет их во грехе; выходит также, что Бог спасает людей и помимо их воли, до рождения ещё предопределяя некоторых ко спасению.

5) Это учение, по-видимому имеющее целью возвысить Богоматерь, в действительности совершенно отрицает все Ея добродетели. Ведь если Мария еще во чреве матери, когда еще не могла и пожелать чего-нибудь доброго или злого, была благодатью Божией сохранена от всякой нечистоты, потом той благодатью сохранялась от греха и после рождения, то в чем же Ея заслуга? Если Она была поставлена в невозможность согрешить и не согрешила, то за что же Ея Бог прославил? Если Она без всякого усилия или не имея никаких побуждений согрешить, осталась чистою, то за что же Она увенчана больше всех? Победа без неприятеля не бывает.

В том и проявилась праведность и святость Девы Марии, что Она, будучи «человек подобострастен нам», так возлюбила Бога и предалась Ему, что чистотою Своею высоко возвысилась над остальным человеческим родом. За то, предуведенная и предизбранная. Она и удостоилась, что Духом Святым, нашедшим на Нея, Она была очищена и зачала от Него самого Спасителя мiра. Учение о благодатной безгрешности Девы Марии отрицает Ея победу над соблазнами и из победительницы, заслуженной быть увенчанной венцами славы, делает Ея слепым орудием Божьего Промысла.

Не возвышение и большую славу, а унижение Ея представляет тот «подарок», который поднес Ей Папа Пий IX и все остальные, думающие, что могут прославить Божию Матерь отысканием новых истин. Пресвятая Мария настолько прославлена Самим Богом, так высока Своею жизнью на земле и Своею славой на небе, что человеческие вымыслы ничего не могут прибавить к Ея чести и славе. То, что люди сами измышляют, лишь затемняет от их очей Ея Лик. «Братие, блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христе», писал Духом Святым Апостол Павел (Кол. 2, 8).

Вот такою «тщетною лестию» и является учение о непорочном зачатии Анною Девы Марии, на первый взгляд возвышающее, а в самом деле унижающее Ея. Как и всякая ложь, оно является семенем «отца лжи» (Ин. 8, 44) дьявола, сумевшего им прельстить многих, не понимающих, что хулят Деву Марию. Вместе с ним должны быть отвергнуты и все остальные учения, проистекающие из него или сродные ему. Стремление возвысить Пресвятую Деву до равенства со Христом, придавая Ея материнским мукам у креста равное значение со страданиями Христа, так что страдали одинаково Искупитель и «Соискупительница», по учению папистов, или «что человеческое существо Богоматери в небе вместе с Богочеловеком Иисусом вкупе являют полный образ человека» (Прот. С. Булгаков. «Неопалимая купина», стр. 141), по учению лжесофианцев (София значит премудрость), одинаково есть тщетная лесть и прельщение философией. О Христе Иисусе «несть мужеский пол ни женский» (Гал. 3, 28), и Христос искупил весь человеческий род, почему одинаково в Его воскресение «ликовал Адам и радовалась Ева» (Воскрес. кондаки 1-го и 3-го гласа), а Своим вознесением Господь возвысил все естество человеческое.

Также, что Божия Матерь есть «дополнение Святой Троицы» или «четвертая ипостась» или «Сын и Мать являют откровение Отца через Вторую и Третью ипостась», что Дева Мария есть «тварь, но уже и не тварь», все это есть плод лжеумствования, не удовлетворяющегося тем, что Церковь содержит от времен Апостольских и пытающегося прославить Святую Деву больше, чем Ея прославил Бог.

Сбываются слова св. Епифания Кипрского: «Некоторые безумствующие во мнении о самой святой Приснодеве старались и стараются ставить Ея вместо Бога» (св. Епифаний. «Против Антидикомарионитов», ересь 78). Но в безумии приносимое Деве, вместо восхваления Ея оказывается хулением, а Пренепорочная отвергает ложь, будучи Материю Истины (Ин. 14, 6).