— Отец Владислав, расскажите: духовник, духовный отец — что это за человек? Какова его роль в жизни верующих?
— Подобный вопрос если прямо и не высказывается вслух, то в молчании рождается в душе каждого человека, который делает первые шаги к Церкви или в Церкви. Он почти неизбежен, если судить по жизни современной Русской Православной Церкви.
Очень многие люди, если не сказать, почти все, в минувшее 20-летие пришли к Церкви и к церковной жизни во взрослом возрасте, либо были крещены с детства, но не получили соответствующего домашнего церковного воспитания. Или, даже если и получили, то все равно пришло в некий момент ощущение необходимости верного самосознания и верного свободного собственного, но в то же время в русле церковной жизни поведения.
И тогда люди, имеющие недостаток знания Церкви, недостаток понимания Церкви, недостаток понимания самих себя, недостаток знания о том, что значит жить жизнью церковной, а более широко – жизнью христианской, недостаток знаний даже того, что относится к области нравственной жизни, и как нормы нравственной жизни должны выполняться, начинают ощущать необходимость духовного руководства. Многих новоначальных в церковной жизни начинает сразу тянуть к аскетическим высотам. Но заметим, что по-современному пониманию этот участок и содержание духовной жизни, который называется аскетика и который раньше рассматривался отдельно от этики, теперь, как правило, все чаще рассматривается в рамках этического знания и, соответственно, этического поведения.
Множество вопросов, относящихся и к тому, как понимать действительность и как жить в соотнесении с этой действительностью, являются сокровенными в условиях внеопытного и неграмотного сознания для того, кто ищет и верного опыта и хорошей грамотности. Конечно, для постижения и того и другого всегда остается такая прекрасная возможность как книги Возможность, которая не уходит никогда. Но книги не во всех случаях оказываются доступными. Потому что, скажем, ситуация в Москве в этом смысле резко отличается от ситуации во многих провинциальных и даже больших городах — если здесь абсолютное богатство книжное, то там абсолютная скудость. И, кроме того, в нынешнем богатстве — в море книг — скорее легко захлебнуться и дезориентироваться, чем выплыть и получить правильные ориентиры. Хотя бы потому что в книгах обнаруживаются и разные подходы, и разные понимания того, что такое христианство вообще и в отношении ко многим частным.
Все это естественным образом приводит к сознанию или, по крайней мере, к ощущению, что самому с этой ситуацией не справиться, и с помощью книг не справиться тоже. Поэтому люди и наиболее сознательные и понимающие, что перед ними стоят задачи верного становления и восстановления духовной жизни, и идущие к выполнению задач вслепую, и пользующиеся разными обрывочными материалами — осознают, что для подлинной христианизации есть только одна возможность.
Трудности вхождения в приход
Это абсолютное вхождение в жизнь Церкви, а тем самым — в жизнь прихода. Потому что, вхождение в жизнь Церкви – это не теория, и осуществляется оно через вхождение в жизнь прихода, так как приход есть реализация выявления жизни Церкви во всей полноте. Но это оказывается делом для многих непростым, даже психологически, потому что есть люди интравертного содержания, для которых большая трудность уже само общение, а тем более, вступление в общину.
Еще если им удалось вступить, они более или менее могут дальше продвигаться, но начальные шаги для них чрезвычайно болезненны. Особенно когда они ощущают себя незнающими, а кругом полно всезнаек, и все уже вроде бы так свободно ориентируются, что достаточно только намека на слово, как другой слушатель тут же воспринимает слово в целом и несется куда-то, чтобы исполнить это слово. И это приводит к еще большей растерянности.
Хорошо когда люди открытые, экстравертные. Когда в них к тому же есть и готовность смиренно принимать свои несовершенства, и удары, которые могут болезненно отдаваться порою с разных сторон. Тогда у них дело пойдет лучшим образом. Но разные обстоятельства могут лишь отчасти способствовать становлению их верного опыта жизни, а отчасти наоборот не благоприятствовать. В таких случаях, чуть ли не единственной возможностью является жизнь под руководством.
Но вот тут-то как раз чаще всего и случается камень претыкания, поскольку даже людей, верно, хорошо и полно знающих то, что относится к области личностной психологии и, соответственно, области определенного понимания людей, не так уж и много. Потому что большинство людей основывается на общих представлениях о природе человека и основных нравственных нормах. Разнообразный опыт жизни и самих этих людей, не позволяет быть подлинными руководителями, потому, что хотя у них есть несколько больше опыта, знания и понимания жизни, но почти никто не то, что не понимает, а не входит в такую простую, очевидную мысль, что опыт постижения каждого человека индивидуален. Все суются с традиционными рецептами, а традиционные рецепты верны, но лишь наполовину. Вторая же половина заключается в индивидуальности человека.
Наиболее честные люди ищут, чтобы становление их церковной жизни происходило быстрее. Те же, кто менее взыскательны, относятся к делу проще. Стоят в церкви, как могут молятся, осуществляют некое общение, читают книги, и дело само собой подвигается. Но все же, люди наиболее честные и скорые хотят, чтобы дело становления их церковной жизни происходило быстрее.
В таких случаях поиск того, кто поможет находить верные пути, естественен. Но всегда ли такие верные пути, а также люди, которые могут помочь их обрести, находятся, это следующий, очень большой вопрос. Прежде всего, необходим не столько духовник в том точном, глубоком, старом смысле слова, который прежде был понятен и известен (а сейчас представлял бы скорее собой романтическое воплощение этого старого знания), сколько человек, порой не обязательно в священном сане, но обладающий опытом, имеющий знания, имеющий любовь, творящий добро. Имеющий человеческую внимательность, готовность жертвовать своим временем, готовность показать, помочь увидеть пришедшему к нему то, что тому нужно на самом деле. А в случае необходимости, ответить и на его вопросы. Ответить со смирением, понимая, что небезопасно отвечать на разные вопросы, не имея «санкции». Тем более вопросы глубоко внутренние.
Хотя на те вопросы, которые относятся к заурядности церковной и духовной жизни, многие, имеющие нескольколетний опыт, ответы знают и ответить могут. Потому что в этом отношении ответы довольно стандартны. И на стандартные вопросы можно отвечать без всяких особенных личных дарований, кроме дара быть доходчивым, убедительным и аргументированным в своих ответах. В этом смысле подспудно и идет повсеместная работа — в одних храмах больше, в других меньше, но всегда находятся те, к кому новоначальные подходят и что-то спрашивают. Другое дело, что это совершается бессистемно. Но вряд ли хороша была бы в таких случаях окончательно принятая система или может лучше, чтобы как-то так спонтанно все и проходило.
— Существуют какие-то особенности в отношениях между духовным отцом и духовными детьми?
— По-настоящему чаще всего не понимается главное, что отношения духовный отец — духовное чадо – понятия и реальность глубокие и существительнейшие. Но для этого совершенно не обязательны ни условия послушничества и послушания, ни требования и претензии, чтобы духовники непременно и как можно быстрее научили всему, что они знают сами.
Душа духовника болит за духовных детей
Духовный отец на самом деле внутренне, не обязательно с долгими словами и размышлениями, входит в жизнь духовных детей. В жизнь тех, кто с ним — просто потому, что он их любит, и душа за них болит. И одним только фактом, что душа о них болит, а он для них – великая радость, они оказываются вместе и вместе идут путем спасительным. А он старается вести их ко Христу.
Духовный отец всегда чуть впереди, потому что так оказался поставлен и таинственным явлением духовной жизни его как первого лица и своей любовью, имеющей обширную направленность. Потому что расширяющееся сердце вмещает в себя всех. Во всяком случае, всех, кто к нему прибегает. Таким образом в общине и осуществляется то духовное содержание жизни, при котором духовный отец частным образом сказанным словом, проповеданным словом, всем примером своей жизни, простотой в общении, скромностью, беспретенциозностью, нетребовательностью — но не духовной, а нетребовательностью для себя, достигает гораздо большим, чем постоянным учительством и требованием послушания.
Потому что тогда его духовное чадо видит перед собою образец хорошего опыта духовной жизни, который к тому же не отдален страницами книги или какого-нибудь рассказа, а наоборот, предельно приближен непосредственным и личным общением. Вот тогда это и есть настоящий духовный отец, который заботится о своих детях. Заботится самим фактом их общего движения.
— Православная Церковь начинается от апостолов. Но у них, как известно, не было духовных отцов. Как они появились? Были ли духовники в Церкви до ее разделения, или это сугубо православное явление?
— У апостолов был одни Учитель – Христос. Что касается духовных отцов они известны с древности. Церковь тогда была единой. В современном понимании, по-видимому, духовничество, появилось довольно поздно. Потому что были просто священники как совершатели таинств, но это были не требоисполнители, а личности, исполненные особой огненной жизни. Каждое таинство для них было явлением духовного божественного огня.
Вначале, в первые века, такое горение во время служения было обусловлено еще и особой ситуацией, особой харизмой. Обратите внимание, насколько предельно простые требования предлагает I Апостольский Собор для христиан, крестящихся из язычников: не есть удавленное, не есть идоложертвенного и не желать другим того, что не желаешь себе. Вот и весь набор. Сейчас даже общая исповедь включает больше требований.
— Эти требования предъявлялись к священнослужителям или ко всем христианам?
— Ко всем крестящимся из язычников. А духовничество появлялось преимущественно в монашеской среде. Его реальное торжествующее относится скорее к веку четвертому и далее. И для монастырской среды послушание, кроме того, имело необходимый дисциплинарный характер, обойтись без которого было невозможно. Затем эти требования послушания тогда стали приобретать духовно-мистический характер. Знаменитый пример из Патерика, который использовал в своем фильме Тарковский, когда послушник носил воду, чтобы только успеть утром полить дерево и вырастить древо послушания, с его великолепными плодами.
Едва ли этот рассказ — простая легенда, скорее реально бывший, записанный случай. Конечно, такой случай не может иметь всеобщий характер, но он в некотором отношении образцовый. И такое послушание, требующее общности духовно-мистического ощущения, будучи с одной стороны уникальным, с другой — является как бы маяком. Одновременно и образцом и типом движения. Динамичным типом и динамичным образцом.
Разумеется, не в том смысле, чтобы достигать прямо той же цели, а чтобы знать, что это хороший образец для понимания, для постижения. Но он был возможен именно в той ситуации, когда духовник и послушник оба имели особые божественные дары. Один — духовничества, другой — послушания. Помимо этих даров все превращается в театр.
Остерегитесь от увлечения духовниками
— Установление человеческих взаимоотношений – дело всегда непростое. Еще сложнее, когда затрагиваются такие душевно-духовные связи, как духовный отец – духовный сын. О чем стоило бы предостеречь и ту, и другую сторону?
— Могу сказать, что склонен относиться к современному духовничеству с некоторой осторожностью. Будучи с молодых церковных лет воспитан на соответствующей осторожности святителя Игнатия (Брянчанинова), который оказался первым духовным писателем, кого я стал читать, а потому он и остался для меня навсегда одним из самых дорогих. Иногда в его письмах звучит уже не просто предосторожность, а он прямо говорит: «Остерегитесь от увлечения духовниками». В тех же письмах тема предостерегающего характера проходит красной строкой. Еще тогда он начинал видеть возможные и чаще всего встречающиеся (причем это тогда, в наиболее благополучные времена) искаженности верных порядков и верных отношений.
Что говорить о том, как часто тонко работают пристрастия к духовнику, а духовник не только не замечает этих пристрастий, но и продолжает их культивировать по отношению к себе со стороны духовных чад. Так вырастают в глазах духовных чад кумиры, так гибнет все начинание духовничества. Особенно, когда оно пытается быть построено на каких-то началах, внешне связанных с ощущениями древнего духовничества, с ощущениями его значения.
И тогда людям кажется, что они приходят к самым настоящим первоистокам духовной жизни, которые проявляются в священнике и в их отношениях с этим священником. А на самом деле — одна карикатура и безобразие, потому что высоких даров, которые были у древних святых отцов, у этих духовников нет. И то требование послушания, которое от них исходит и зачастую воспринимается духовными чадами преданностью, на самом деле, по большей части, ни на чем не основано.
Послушание порой считается обязательным даже и в тех случаях, когда речь идет о бытовой жизни, когда просят советов в бытовых вопросах. И тогда, с полной безапелляционностью, такие духовники направо и налево дают советы. Будто каждый из них, по крайней мере, Амвросий Оптинский, к которому тот же Игнатий Брянчанинов (вернее, вообще к опыту Оптины) относился с некоторой осторожностью, побаиваясь, нет ли там актерства. «Душепагубное актерство и печальнейшая комедия — старцы, которые принимают на себя роль древних святых Старцев, не имея их духовных дарований» (1,72). Он очень осторожен был в плане возможности какого-нибудь, хоть малейшего, актерства, что сразу его глубоко отвращало.
Но еще хуже, когда духовники «берут на себя роль», — и это опять-таки слова святителя Игнатия. — «Берут на себя роль древних великих старцев и руководят в вопросах духовной жизни», которые они и сами-то понимают очень недостаточно и поверхностно, если не ошибочно, и, тем самым, оказываются слепыми руководителями слепых руководимых. А «если слепой слепого водит, оба в яму впадут».
Но из этого, конечно, не следует, что вообще опыт духовного руководства, когда он самый простой, оказывается бесполезным. Наоборот, чем проще и нетребовательней, причем нетребовательней с обеих сторон, отношения духовного чада и духовника, тем вероятнее успех этого дела. Если духовник достаточно смиренен, имеет хороший нравственный опыт жизни, большую внутреннюю твердость, глубокую, настоящую, без всяких карикатур воцерковленность, то он даже одним своим видом и поведением порою учит больше, (не стремясь даже к никакому учительству), чем напыщенными словами поучают кажущиеся великими духовники настоящего времени.
И, кроме того, он постепенно приводит их общение к самому главному, что оба входят постепенно в верный и простой опыт христианской жизни. Этот опыт более или менее корректируется общением их обоих между собой, потому что ошибки все равно возможны и с той и с другой стороны. Например, в виде неправильного духовного совета, либо потому что священник не увидел некоторые личные особенности того, кто к нему подошел, либо, даже и увидев, не осознал альтернативный ответ, который в какой-то ситуации оказался бы более правильным.
Ничего, ошибка – не та ситуация, когда нужно сразу начинать окончательно «рыдать своего убожества» и впадать в безусловное уныние, переходящее в отчаяние. Ошибка как раз хороший повод к тому, чтобы исправиться и быть на пути совершенных. Потому что путь совершенных – это и есть путь постоянного выправления.
Может ли духовник ошибаться?
— То есть духовник может ошибаться?
— Конечно.
— А как к этому относиться его духовному сыну или просто прихожанину, поняв, что духовный отец ошибся?
— Если священник счастливо и смиренно готов вполне конкретно видеть и соглашаться со своими ошибками, если, с другой стороны, духовное чадо не делает трагедии из этих ошибок, понимая, что духовник, хотя и имеет больший духовный опыт, но не абсолютный же, и поэтому тоже может ошибаться, и ошибки нужно тоже исправлять, то и получается исправление.
Если же духовник, будучи человеком гордым и совершенно не видящим свои ошибки, продолжает настаивать на своей ошибке, может быть очень большой вред.
— В таком случае, насколько полным должно быть послушание духовнику? Потому что иногда приходилось читать о буквальном, абсолютном послушании. Например, по воспоминаниям духовных чад тех же оптинских старцев, советы спрашивались обо всем, вплоть до механических действий — какую книжку прочитать или в какую сторону пойти.
— Какую книжку прочитать – как раз не механическое действие. Это может быть очень хороший способ управления и помощи в духовной жизни человеку, которому некоторые книги могут оказаться неполезными (даже вполне нормальные, имеющие хорошее христианское содержание) как несвоевременные. С другой стороны, предложение неофитам читать «Добротолюбие», столь необходимое для монашеского опыа, можно погубить начинающих.
Кстати говоря, что еще очень важно для духовника, так это понимание того, что мир постоянно ставит новые проблемы. И нужно пытаться увидеть разрешение этих проблем, именно как новых, если не по существу, то, по крайней мере, по формам, по новым принципам, по новым содержаниям. Начиная от таких простых вещей, как отношение к интернету, к телевидению.
— А отношение к грехам меняется?
— Отношение к грехам принципиально остается то же. Оно меняться не может, и в этом смысле можно лозунг древних отцов «лучше смерть, чем грех», оставить навсегда как лозунг и знамя. Лучше смерть, чем грех.
Другое дело, что, входя в область конкретного рассмотрения греховной жизни того лица, которое подходит к духовнику, нужно увидеть и ему помочь увидеть его грех, к которому можно пока отнестись более или менее снисходительно, спустить это как не то, чтобы должное, а как временно допустимое. Чтобы, с одной стороны не потворствовать греху и не культивировать его, а с другой – знать меру, чтобы, зная, что энергия не безгранична, не дать человеку сломаться от собственного уныния и бессилия.
Для того, чтобы увидеть то, что важно, нужен ум духовный, и совсем не обязательно он совпадает с практическим умом, со сметкой, если она есть у духовника, либо с его знаниями древних традиций. Но, во всяком случае, тот опыт, когда есть автоматическое требование абсолютного послушания, совершенно не ведет к исполнению главной задачи, которая состоит в воспитании в человеке, который приходит к священнику, подлинной духовной свободы.
Иначе он пришел из одного вида рабства и попадает в другой вид рабства. И он никогда не узнает, что такое духовная свобода. Тем более, что это дело довольно тонкое и требует очень серьезного подхода. Больше того, даже и не все священники понимают, что такое эта духовная свобода, и потому воспитать своего ученика в рамках духовной свободы, они просто не могут. Все эти послушания важны на самом деле до тех пор, пока они воспитывают в человеке понимание того, как осуществляется духовно свободная жизнь. И послушание на самом деле не ограничивает свободу — оно дает для нее определенные рамки, как форма сонета, где необходима очень строгая определенная форма, внутри которой могут быть осуществлены высшие проявления творческой поэтической возможности.
Послушание же ставит некоторые пределы для духовного творчества самого человека. Многих даже пугают такие слова, как духовное творчество. Между тем «творение новой твари», которое осуществляет человек аскетическими способами и опытами в самом же себе и есть момент творчества, одно из высочайших творчеств и художеств. А где идут путем простого автономного послушания, в котором ничего другого нет — никакой свободной новой твари не воспитать. Получается прежняя, ветхая, несвободная тварь.
C протоиереем Владиславом Свешниковым беседовала Мария Свешникова. Продолжение следует.
Читайте продолжение:
Благословение духовника
Страшно ли стать духовником
Духовность ребенка – понятие довольно сложное и объемное. Это и отношение ребенка к окружающему миру, к родителям, к себе самому, к высшим силам. На определенном этапе, чаще, когда начинает проявляться самостоятельность малыша, родители задумываются о духовном развитии ребенка, и возникает вопрос: как развить духовность? Одни люди скажут, что нужно привлечь ребенка к религии и Богу, другие порекомендуют водить по театрам и выставкам. Каждый родитель выбирает свой путь духовного развития ребенка.
На мой взгляд, самое важное, что нужно привить детям – это самодостаточность, позитивный настрой к жизни и осознание собственной внутренней силы. Наверное, не ошибусь, если скажу, что всем людям свойственно любить и ненавидеть, а с некоторыми чувствами, такими как радость, страх, гнев человек (и ребенок тоже) встречается каждый день. Совладать с нахлынувшими чувствами порой очень сложно, еще сложнее управлять ими. Перед тем, как пытаться понять, что такое духовное развитие малыша, важно посмотреть на себя со стороны. Ребенок, как губка, впитывает все происходящее вокруг, а мама и папа для него являются авторитетами. Если папа из-за каждой шалости малыша хватается за ремень, а мама до такой степени не любит себя, что может открыто в этом признаваться (да-да, у меня одна не близкая знакомая так и говорит: «Я дурочка»), то как они могут учить ребенка духовности, если сами явный пример того, как поступать не надо?
К сожалению, мало кого из нас в детстве учили управлять своими эмоциями, и в данном случае речь идет не о том, чтобы скрывать их от окружающих, а в первую очередь, чтобы эти эмоции не разрушали нас изнутри. Тех взрослых, которые интересуются таким направлением, как эзотерика, уже не удивишь признанием, что все наши болезни (тяжелые и не очень) произрастают из наших негативных эмоций. Например, вот некоторые духовные причины болезней: причина рака – прошлые обиды, которые человек затаил глубоко в себе и не желает с ними расставаться, причиной психических расстройств могут быть отчуждение от реального мира и жизнь в иллюзиях.
Для того чтобы жить в гармонии с собой, с окружающим миром и не болеть, нужно научиться любить себя, но не быть эгоистом; научиться не бороться, а управлять эмоциями, «съедающими» нас. Но вернемся к духовности ребенка. Давайте позволим ему быть самим собой, одновременно открывая перед малышом возможности его развития: танцы, рисование, вокал, спорт, книги, конструирование и т.д. Самое главное для родителя, на мой взгляд, быть не диктатором по отношению к ребенку, а направляющим, проводником, штурманом, Сусаниным.
| « | Да направит нас Отец Понимания. ― Благословение Тамплиеров. | ” |
Отец Понимания — некое лицо, к которому обращаются Тамплиеры с просьбой направить их на истинный путь.
Во время третьего Крестового похода, Тамплиеры подписывали его именем свои письма. Во время эпохи Ренессанса, Тамплиеры упоминали его в приветствии и при прощании.
В XVIII веке, фразу использовал губернатор Кубы Лауреано Торрес во время первой встречи с Эдвардом Кенуэем.
До и во время событий Американской Революции, фразу использовал Хэйтем Кенуэй дважды: первый раз во время посвящения Чарльза Ли в Колониальную Ложу Тамплиеров; второй раз — когда Хэйтему было необходимо пройти на территорию пивоварни вместе со своим сыном Коннором.
Во время расследования связи Ордена Тамплиеров с Культом Бафомета, Арно Дориану нужен был пароль, чтобы пройти в логово культа. Другой Ассассин сообщил Арно, что паролем является фраза «Отец Понимания».
Фразу продолжают использовать и в XXI веке. В переписке «Абстерго Индастриз» генеральный директор Алан Риккин ставит эту фразу в конце каждого своего сообщения.
Член Ордена Древних Септимий во время битвы с Амунет, назвал Отцом Понимания Цезаря.
Духовный отец обязан молиться за духовное чадо, он должен следить за его ростом, давать ему совет, основанный на Священном Писании и словах святых отцов, и он должен быть главным предстателем перед Богом о своем чаде. Духовник отвечает за духовное чадо в той мере, в какой тот его слушается. Невозможно отвечать за духовное чадо, когда оно не слушает советов, оно даже не духовное чадо тогда. Духовное чадо должно само молиться за духовного отца, слушаться во всем, что не противоречит воле Божией, ему нужно воспринимать духовного отца как учителя, который помогает идти к Небесам. Если духовное чадо принимает решение идти в противоречие с духовником, то надо понимать, что это не духовное чадо, а отношения пререкательства. Это отношения не учителя и ученика, а отношения спорщика, который никогда ничему не научится. Сейчас многие духовные чада считают своим личным долгом духовника поправить. Из такого подхода ничего хорошего никогда не выйдет. (священник Даниил Сысоев)
Нужно ли читать какую-нибудь молитву, когда идешь к духовнику?
— Когда идешь спрашивать о чем-либо духовного отца, читай: «Господи Боже мой! Сотвори со мной милость и внуши духовному отцу дать мне ответ по воле Твоей».
Может ли быть наставником в духовной жизни опытный мирянин?
— Руководителем в духовной жизни для всякого христианина обязательно должен быть священник — духовник, к которому должно прибегать не только для исповеди, но и на учение.
Является ли грехом ревность к духовному отцу?
— Охраняйтесь от пристрастия к наставнику. Многие не остереглись и впали вместе с наставниками в сеть демону. Совет и послушание чисты и угодны Богу до тех пор, пока они не осквернены пристрастием, а с пристрастием умирают добрые дела.
Любить духовных отцов должно, но не забывай, что дух плоти недалек.
Ревность к духовному отцу — тяжкий грех. Мало тебе он уделяет внимания, а другому больше — как дитя, смирись. За это больше будешь любим Господом и отцом духовным.
Что делать, если опытных священников мало и к ним попасть невозможно. Можно ли просить совета у молодого священника или лучше опираться на Священные книги?
— Если духовник сам не проходил опытом добродетель, то все равно спроси, и за твое смирение Господь помилует тебя и сохранит от всякой неправды, а если ты подумаешь, что духовник неопытен, что он в суете и что лучше самому руководиться по книгам, то ты на опасном пути и недалек от прелести. Много людей, которые так обманулись в мыслях своих и за свое презрение к духовнику не преуспели. Они забывают, что в таинстве действует благодать Святаго Духа.
Как быть, если видишь недостатки духовника и это смущает тебя?
— Ведать надо то, что враг ни о чем в монастырях и на приходах так не старается, как о том, чтобы разорвать связь духовного отца с братиями и прихожанами. Для этого он уничтожает достоинства отцов в глазах братии и прихожан, а недостатки их, свойственные нашей человеческой природе, увеличивает и даже измышляет. Большая часть монашествующих пленена этим искушением, хотя не все в одинаковой степени.
Противоядие против неприязни к духовному отцу — это частое умственное упражнение в исчислении достоинств духовного отца и затем благодарение Всеведущего Бога, сподобившего тебя быть под руководством избранного Им на то раба.
Помни: кто священный сан осуждает, тот грехи священника на себя возлагает и даст ответ в день Страшного Суда Божьего.
Разрешается ли открывать другим поучения старца на исповеди?
— Вообще никому не рассказывай, о чем ты говоришь с духовником. О своих искушениях никому, кроме него, не поверяй. От рассказов облегчения не получишь, а другому можешь принести только вред: выслушают тебя из любопытства, а потом соблазнятся и тебя же осудят. Все заповеди и наставления духовника храни в тайне, и благо тебе будет.