Архимандрит Тихон (Шевкунов) «Духовный отец.»

на главную | раздел «Воспоминания» | версия для печати

17 сентября 1999 года в Вашингтоне умер русский епископ Василий (Родзянко).

Владыка Василий всю свою жизнь, почти восемьдесят пять лет, свидетельствовал о Христе, Сыне Божием, Спасителе мира.

Надо признать, что делал он это упорно и неутомимо: в тюрьме и на свободе, в эмиграции и в России, в личных встречах с людьми, по телевидению и радио; и даже самим своим видом — старца-епископа — огромного, могучего духом и телом, бесконечно доброго человека, пришедшего к нам словно из иного мира. Не из прошлого века, хотя он был одним из немногих, кто передал нам дух Православия великих подвижников XIX века, а именно из иного мира. Из того мира, где люди не обижаются, когда их оскорбляют, где врагов прощают, любят и благословляют, где отсутствует уныние и отчаяние, где господствует ничем не смущаемая вера в Бога, где ненавидят только одно — рознь, господствующую в этом мире, разделение и грех, но где готовы душу свою положить за спасение ближнего.

В его поразительной жизни было много такого, чего иначе как чудом назвать нельзя. Можно, конечно, назвать эти случаи и совпадениями. Сам владыка Василий на вопрос о «совпадениях» обычно, усмехался: «Когда я перестаю молиться, совпадения прекращаются».

Один из таких случаев произошел в 1995 году. Тогда владыка Василий в очередной раз приехал в Россию и был приглашен совсем молодым батюшкой на глухой приход в Костромской губернии.

Надо сказать, что владыка был человек безотказный и с радостью исполнял любую просьбу, если она, как он говорил, не противоречит евангельским заповедям. В исполнении просьб, порой весьма непростых для восьмидесятилетнего старца, владыка видел свое служение Промыслу Божию о людях. В этом была его глубокая вера и опыт, накопленный десятилетиями.

Таким образом, летним днем он очутился на глухой дороге, на пути в затерянную в костромских лесах деревушку. Ехали на двух машинах — добраться до далекого прихода помогли московские друзья владыки.

Все уже изрядно устали от долгого пути. Владыка как всегда молча молился, перебирая четки.

Неожиданно машина остановилась. На шоссе минуту назад произошла авария: мотоцикл с двумя седоками врезался в грузовик. На дороге лежал пожилой человек. Водитель грузовика и второй мотоциклист в оцепенении стояли над ним.

Владыка и его спутники поспешно вышли.

Лежащий на дороге мужчина был мертв. Молодой человек (как потом выяснилось — его сын), зажав в руках мотоциклетный шлем, плакал.

— Я священник, — обняв его за плечи, сказал владыка Василий, — если ваш отец был верующим, сейчас надо совершить особые молитвы.

Из машины принесли священнические облачения. Готовясь к панихиде, владыка, не удержавшись, спросил:

— Удивительно — как же так — не бывал в церкви, но имел духовника?

— Он много лет каждый день слушал религиозные передачи из Лондона. Их вел какой-то отец Владимир Родзянко. Этого-то батюшку Владимира Родзянко папа и считал своим духовником, хотя, конечно, никогда в жизни его не видел.

Владыка опустился на колени перед своим умершим духовным сыном, с которым Господь судил ему встретиться впервые. Встретиться — и проводить в Вечную Жизнь.

P.S. Более двадцати лет епископ Василий вел православные передачи для России по Би-Би-Си. Только тогда он еще не был монахом, и звали его отец Владимир Родзянко.

Журнал «Русский дом», 2002-й год.

М.В. Родзянко. 3-й созыв Государственной Думы — Санкт-Петербург : издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910.

Михаил Владимирович Родзянко (1859-1924) — крупный помещик, один из лидеров октябристов, сменил А.И. Гучкова на посту председателя Думы (1911), председатель III и IV Государственной думы, выступал в поддержку реформ П. А. Столыпина, один из лидеров Прогрессивного блока, объединившего оппозиционное большинство IV Думы, являлся непримиримым противником Г.Е. Распутина (в бумагах Распутина обозначается кличкой «Толстопузый»), председатель Временного комитета Государственной думы (1917), активно участвовал в интригах против императора Николая II; вел по телеграфу переговоры со Ставкой, завершившиеся отречением Николая II и созданием Временного правительства, в которое, однако, не вошел; затем оставался во главе быстро утрачивавшего влияние Временного комитета; участвовал в создании белого движения; скончался в полной нищете, после эмиграции в Югославию.

Семья Родзянко происходила из украинской старшины. В 1877 окончил Пажеский корпус в Петербурге. Начал службу в 1877 – 1882 гг. в Кавалергардском полку, в чине поручика вышел в запас. В 1885 г. молодой офицер неожиданно вышел в отставку. Есть сведения, что на решение об отставке повлияло жестокое убийство царя Александра II народовольцами. Родзянко вернулся на «малую родину», в Екатеринослав, и уже здесь начал продвигаться по карьерной лестнице. В 1886 – 1891 гг. он возглавлял дворянство Новомосковского уезда. Некоторое время жил в Новгородской губернии, где был уездным и губернским земским гласным. А затем снова вернулся в Екатеринослав и в 1901 г. стал председателем Екатеринославской губернской земской управы.

Манифестация 17 октября 1905 года » Репин Илья

В Екатеринославе Родзянко прославился тем, что активно содействовал культурному развитию региона. При нем построен корпус исторического музея, работали различные культурно-просветительные и медицинские общества, например по борьбе с туберкулезом. Родзянко активно проявил себя не только на почве местных земских дел, но и на общеполитическом поприще. В 1905 г. он создал в Екатеринославе «Народную партию Союза 17-го Октября», примкнувшую затем к «Союзу 17 Октября» – одной из главных политических партий дореволюционной России. Родзянко стал одним из основателей «Союза 17 Октября», с 1905 г. стал членом его Центрального комитета и участником всех партийных съездов. Началась блестящая политическая карьера Родзянко

В 1906 г. Родзянко становится членом Государственного Совета (на тот момент высшего законодательного органа) и камергером Двора Его Императорского Величества. А уже в следующем, 1907 г., участвует в выборах в Государственную Думу. Избирается депутатом.

Поляков — Тронная речь Николая II во время открытия I государственной думы в Зимнем дворце

Первая Государственная Дума была созвана в России в 1906 г. Выборы в Госдуму происходили по сложной системе, большая часть населения (женщины, студенты, военнослужащие) не имели избирательных прав. Государственная Дума являлась представительским органом, законы, одобренные ею, проходили окончательное утверждение в Государственном Совете и только затем вводились в действие царем.

Невский проспект, начало XX века. Лукьянова Т.В. 2003.

В Госдуме Родзянко стал лидером фракции партии «октябристов», сторонников ограниченной монархии, но в целом лояльных ко двору. В марте 1911 г. Родзянко избран председателем сначала третьей, а затем и четвертой Государственной Думы, и занимал эту должность вплоть до самой революции 1917 г.

Лидер оппозиции в третьей и четвертой Думах, либерал кадет П.H. Милюков в «Воспоминаниях» иронически пишет о своем постоянном оппоненте: «М.В. Родзянко мог бы поистине повторить про себя (став председателем Государственной Думы – М.К.) русскую пословицу: без меня меня женили. Первое, что бросалось в глаза при его появлении на председательской трибуне, было – его внушительная фигура и зычный голос. Hо с этими чертами соединялось комическое впечатление, применившееся к новому избраннику. За раскаты голоса шутники сравнивали его с «барабаном», а грузная фигура вызвала кличку «Самовар». За этими чертами скрывалось природное незлобие. В сущности, Михаил Владимирович был недурным человеком. Его ранняя карьера гвардейского кавалериста воспитала в нем патриотизм, создала ему некоторую известность и связи в военных кругах. Его материальное положение обеспечивало чувство независимости. Особым честолюбием он не страдал, ни к какой «политике» не имел отношения и не был способен на интригу».

Президиум Третьей Государственной думы (сидит в центре М.В.Родзянко — председатель; слева от него В.М. Волконский — товарищ председателя) с думскими приставами

Став руководителем российского парламента, Родзянко сразу объявил себя убежденным сторонником конституционного строя в стране, т.е. введения конституции и демократических свобод, но при сохранении монархии. В то же время Родзянко считал, что Россия должна проводить активную наступательную внешнюю политику. Известна фраза Родзянко, озвученная им после начала Первой мировой войны: следует вести войну «до победного конца, во имя чести и достоинства дорогого отечества». Председатель Госдумы агитировал за максимальное участие земств и общественных организаций в снабжении армии. Интересно, что при этом «спикер» выступал против того, чтобы император Николай II принимал на себя обязанности Верховного Главнокомандующего Русской армией.

Военный совет под председательством императора Николая II. 1 апреля 1916 года. Ист.: «ЗАГАДКА УБИЙСТВА РАСПУТИНА. ЗАПИСКИ КНЯЗЯ ЮСУПОВА» (СТРАНИЦА 52)

С началом войны напряжение в стране нарастало. В этих условиях Родзянко стал едва ли не самым активным критиком власти. В 1915 г. в Думе создали т.н. Прогрессивный блок, который выступал за скорейшие реформы, требовал отставки непопулярных министров. Родзянко превращается в одного из лидеров этого блока и официального посредника между Думой и верховной властью; требует отставки министров: В.А. Сухомлинова, Н.А. Маклакова, И.Г. Щегловитова, обер-прокурора В.К. Саблера и главы Совета министров И.Л. Горемыкина. В 1916 г. Родзянко направил Николаю II знаменитую телеграмму, где он просит императора, в интересах монархии, сменить кабинет министров и создать новый, опирающийся на «народное доверие», с целью объединить усилия властей и общества. Себя в этом «министерстве доверия» Родзянко видел только премьер-министром. При этом он старался удерживаться от открытых политических протестов, действовал через личные контакты, письма, телеграммы.

В.Р. АЛЕКСЕЕВ. Николай II накануне отречения

Самая главная интрига в жизни Родзянко связана с отречением царя Николая II и формированием Временного правительства, когда он чуть было не взял верховную власть, а в результате оказался проигравшей стороной.

С 14 февраля 1917 руководил работой сессии Государственной Думы. В дни Февральской революции постоянно держал связь с Николаем II, ставкой, штабами фронтов и вел. кн. Михаилом Александровичем, которого 25 февраля вызвал по телефону из Гатчины в Петроград. 26 февраля телеграфировал Николаю II: «Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано… Растет общественное недовольство. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство» («Революция 1917», т. 1, с. 39). Понимая что «решается судьба родины и династии», считал необходимым сохранить монархический принцип правления и потому настаивал на даровании «ответственного министерства» (там же, с. 40).

27 февраля дал телеграмму главнокомандующему Северным фронтом ген. Н.В. Рузскому: «Волнения… принимают стихийные и угрожающие размеры. Основы их — недостаток печёного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику: но главным образом полное недоверие власти, неспособной вывести страну из тяжёлого положения… Заводы… останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, …и голодная, безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой, Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На юге из 63 доменных печей работают только 28… На Урале из 92 доменных печей остановились 44… Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок. России грозит унижение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшегося положения безотлагательное признание лица, которому может верить вся страна, и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения… иного выхода на светлый путь нет, и я ходатайствую перед вашим высокопревосходительством поддержать это моё убеждение перед его величеством, дабы предотвратить возможную катастрофу…» («Отречение Николая II: Воспоминания очевидцев, документы», 2 изд., М» 1990, с. 224). Ген. Рузский немедленно довёл до сведения царя эту телеграмму, по существу поддержав её.

Заседание Временного комитета Государственной Думы 28 февраля 1917 года. Литография. РГАСПИ

В тот же день 27 февраля Родзянко возглавил Временный Комитет Государственной Думы, от имени которого издал приказ войскам Петроградского гарнизона и обратился с воззваниями к населению. В одном из них говорилось: «Временный Комитет Государственной Думы при тяжёлых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашёл себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, Комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться доверием его» («Революция 1917», т. 1, с. 43). Ночью с 27 на 28 февраля во все города России им были разосланы телеграммные сообщения об образовании Комитета, с призывом соблюдать спокойствие.

Министр иностранных дел П.Н. Милюков произносит речь в Екатериниской зале Гос.думы.

28 февр. Родзянко, находясь в Таврическом дворце, приветствовал полки Петроградского гарнизона, перешедшие на сторону Гос. Думы. «Михаил Владимирович очень приспособлен для этих выходов: и фигура, и голос, и апломб, и горячность… При всех его недостатках, он любит Россию и делает, что может, т.е. кричит изо всех сил, чтобы защищали Родину…»,- вспоминал этот день В.В. Шульгин («Дни. 1920», 1990, с. 1971 1 марта Родзянко телеграфировал Рузскому о переходе правительств. власти к Врем. К-ту Гос. Думы. Участвовал в переговорах К-та с лидерами исполкома Петрогр. Совета РСД о составе Врем. пр-ва. К-т решил, что Николай II должен немедленно отречься от престола в пользу сына при регентстве брата царя — Михаила Александровича. Переговоры с царём должен был вести Родзянко (вместо него поехали А.И. Гучков и В.В. Шульгин).

Возвращение инвалида в родной дом, 1916-1917. Владимиров Иван Алексеевич

1 марта в 23 ч. Николаю II ген. Рузским была доложена телеграмма ген. М.В. Алексеева, в к-рой он предлагал царю опубликовать Манифест с признанием необходимости создать «мин-во, возложив образование его на пред. Гос. Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России» («Отречение Николая II…», с. 231). Ранним утром 2 марта царь подписал Манифест. С 3 ч. 30 мин. до 7 ч. 30 мин. утра 2 марта по прямому проводу состоялся разговор Родзянко с Рузским: «…ненависть к династии дошла до крайних пределов, но весь народ, с кем бы я ни говорил, выходя к толпам и войскам, решил твёрдо — войну довести до победного конца.. К Гос. Думе примкнул весь Петроградский и Царскосельский гарнизоны; то же повторяется во всех городах: …везде войска становятся на сторону Думы и народа, и грозные требования отречения в пользу сына, при регентстве Михаила Александровича, становятся определённым требованием… Прекратите присылку войск, т.к. они действовать против народа не будут. Остановите ненужные жертвы… я сам вишу на волоске, и власть ускользает у меня из рук; анархия достигает таких размеров, что я вынужден был сегодня ночью назначить Врем. пр-во. К сожалению, Манифест запоздал; …время упущено и возврата нет… переворот может быть добровольный и вполне безболезненный для всех, и тогда всё кончится в несколько дней…» (там же, с. 233-35). Родзянко просил содержание разговора доложить государю. Через неск. часов (в 10 ч. 15 мин.) ген. Алексеев известил всех командующих фронтами о разговоре Родзянко с Рузским: «..династический вопрос поставлен ребром, и войну можно продолжать до победоносного конца лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича. Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения».» (там же, с. 237).

Отречение Николая II. Художник Иван Владимиров.

2 марта в середине дня Николай II в телеграмме на имя Родзянко сообщал, что «готов отречься от престола» в пользу сына Алексея при регентстве вел. кн. Михаила Александровича (там же, с. 240). Однако затем царь передумал, узнав от врача, что болезнь сына неизлечима, и около 12 ч. вечера подписал Акт отречения от престола в пользу брата.

Из разговора Родзянко с Рузским (в присутствии Г.Е. Львова) по прямому проводу 3 марта в 5 ч. утра: «…чрезвычайно важно, чтобы манифест об отречении и передаче власти вел. кн. Михаилу Александровичу не был опубликован до тех пор, пока я не сообщу вам об этом… весьма возможна гражд. война С регентством великого князя и воцарением наследника цесаревича помирились бы может быть, но воцарение его как императора абсолютно неприемлемо- После долгих переговоров с депутатами от рабочих удалось придти только к ночи сегодня к нек-рому соглашению, к-рое заключается в том, чтобы было созвано через нек-рое время Учред. Собр. для того, чтобы народ мог высказать свой взгляд на форму правления… провозглашение императором вел. кн. Михаила Александровича подольет масла в огонь, и начнется беспощадное истребление всего, что можно истребить. Мы потеряем и упустим из рук всякую власть, и усмирить нар. волнение будет некому. При предложенной форме — возвращение династии не исключено (там же, с. 242-43).

2 марта 1917 года. Отречение Николая II. Обращение к народу великого князя Михаила Александровича. Манифест

3 марта участвовал в переговорах с вел. кн. Михаилом Александровичем и настаивал на его отказе от престола по воспоминаниям Шульгина («Дни. 1920», М., 1990, с. 276). Р. был последним, с кем советовался вел. князь перед тем, как подписать Акт об отказе принять престол.

После передачи власти Врем. пр-ву Родзянко возглавлял Врем. К-т Гос. Думы — Представит, орган, «необходимый, чтобы эта власть в случае кризиса не миновала суждений Врем. К-та о составе власти» («Буржуазия и помещики в 1917 г.». Стенограммы Частных совещаний членов Гос. Думы, М-Л., 1932, с. 266). Оправдывая свою позицию в февр. дни, Родзянко в 1919 писал: «Конечно, можно было бы Гос. Думе отказаться от возглавления революции, но нельзя забывать создавшегося полного отсутствия власти и того, что при самоустранении Думы сразу наступила бы полная анархия и отечество погибло бы немедленно… Думу надо было беречь, хотя бы как фетиш власти, к-рый всё же сыграл бы свою роль в трудную минуту» (Родзянко М.В., указ. соч., с. 41). Был сторонником продления срока полномочий Гос. Думы как нар. представительства до окончания войны. Являлся инициатором проведения, а также бессменным пред. Частных совещаний членов Гос. Думы (с 22 апр. по 20 авг. 1917), призванных, по его мнению, нести «слово правды» народу и указывать «на то, как надо вести гос. корабль» («Буржуазия и помещики В 1917 г.», с. 21).

Февраль, 1917. Владимиров Иван Алексеевич

Родзянко считал, что агр. вопрос необходимо решать на Учред, Собр. Весной и летом 1917 получал письма от помещиков, в к-рых одни обвиняли его в пособничестве рев-ции, другие выражали надежду, что его авторитет и популярность защитят их при проведении зем. реформы. Через него стремились оказывать давление на Врем. пр-во, в частности в решении зем. вопроса. Так, 17 марта Родзянко выразил недоверие кн. Львову по поводу распоряжения мин. земледелия о порядке реквизиции хлеба у землевладельцев с посевной площадью не менее 154,5 га, требовал его отмены и передачи решения вопроса на места. 16 марта Родзянко выступил в печати с воззванием к крестьянам и землевладельцам об интенсивном засеве полей «во имя лучшего обеспечения армии хлебом» (см.: Чаадаева О.Н., Помещики и их Орг-ции в 1917 г., М-Л., 1928, с. 55).

За власть Советов!, 1917-1918.
Владимиров Иван Алексеевич

7-22 мая Родзянко присутствовал в Ставке на 1-м Всерос. съезде Союза офицеров армии и флота. 1 июня избран во врем. к-т «Лиги рус. культуры». Летом Родзянко и А.И. Гучков основали Либерально-респ. партию. Выступая на Гос. совещании в Москве 14 авг., Родзянко заявил, что «руководящей идеей Февр. рев-ции была патриотич, идея» победы над герм. милитаризмом («Гос. совещание», с. 103). Р. обвинял Врем. пр-во в развале армии, экономики и гос-ва. Гл. причину слабости власти он видел в отказе пр-ва сотрудничать с Гос. Думой. 22 авг. обратился к А.Ф. Керенскому с письмом от имени Частного совещания членов Гос. Думы о необходимости отменить закон о хлебной монополии. В авг. вошёл в Совет обществ, деятелей.

9 авг. телеграфировал ген. Л.Г. Корнилову: «Совещание обществ, деятелей приветствует Вас, верховного вождя рус. армии. Совещание заявляет, что всякие покушения на подрыв вашего авторитета в армии и России считает преступными… В грозный час тяжёлого испытания вся мыслящая Россия смотрит на Вас с надеждой и верою» (Тев-ция 1917″, т. 4, с. 33). Однако по отношению к корниловскому движению занял позицию «сочувствия, но не содействия», говоря, что Гос. Думу можно будет «привлечь к орг-ции власти в случае успеха» (цит. по кн.: Деникин А.И.., Очерки рус. смуты. Борьба ин. Корнилова. Авг. 1917 — апр. 1918, М., 1991, с. 32). После поражения корниловского выступления заявил: «Никогда ни в какой контрреволюции не участвовал и во главе фронды не стоял. О всех злобах дня я узнал только из газет и сам к ним не причастен. А вообще могу сказать одно: заводить сейчас междоусобия и споры — преступление перед Родиной» (там же, с. 64).

После первых же дней революции М.В. оказался почти одиноким: большинство депутатов либо прекратило посещать Таврический дворец, либо вовсе бежало из столицы. А потом все покатилось под откос. И карьера, и жизнь.

Борис Михайлович Кустодиев. Октябрь в Петрограде

В дни Октябрьского вооруженного восстания находился в Петрограде, пытался организовать защиту Временного правительства. После Октябрьской революции перебрался на Дон и при Л.Г. Корнилове, а затем при А.И. Деникине пытался воссоздать Совещание членов Государственной Думы (всех 4 созывов). Однако успеха не имел, т.к. в глазах белой гвардии был запятнан ролью в дни Февральской революции. В 1920 эмигрировал в Югославию.

На улицах Петрограда (1918). Владимиров Иван Алексеевич

Красные ненавидели всех «бывших». 500 тысяч рублей было обещано тому, кто живым или мертвым доставит в Смольный бывшего председателя Государственной Думы.

Родзянко ушел на Дон, и даже там пытался созвать совещание членов всех 4-х Государственных Дум для создания «опоры власти» и выработки нового пути развития России. Однако новые пути для России в тот период уже решались не словопрениями, а в «классовых сражениях» гражданской войны. В качестве беженца в армии генерала Корнилова Родзянко участвует в первом Кубанском походе и бежит в Югославию.

Белые считали Родзянко одним из виновников революции и крушения монархии. С большим трудом Родзянко удалось перебраться в Югославию. Есть сведения, что в поезде его узнали и избили бывшие белые офицеры, как «виновника всех бед». Здоровье Родзянко было подорвано. Но и в Югославии, в стране, которая стала вторым домом для большой части белоэмиграции, он вряд ли мог чувствовать себя комфортно. Со стороны монархистов была устроена ожесточенная травля Родзянко. Барон Врангель заметил: «Нам нужно было указать на кого-нибудь как виновника революции, и мы избрали вас».

Бегство буржуазии из Новороссийска в 1920 году, 1926. Владимиров Иван Алексеевич

24 января 1924 г. в местечке Беодра в Югославии, далеко от родины умер бывший глава 3 и 4 Государственных Дум России, Михаил Родзянко, умер в полной нищете, и хоронили его на деньги югославского правительства, которое вообще симпатизировало белой эмиграции. В Югославии нашли приют и другие видные персоны царской России, не принявшие Россию большевистскую, например, генерал барон Врангель.

Родзянко входил в плеяду политиков, пытавшихся пересадить на просторы огромной имперской России европейский конституционализм. Династия Родзянко не прервалась в связи с революцией, а продолжилась в эмиграции. На родине политического деятеля его вспоминали и вспоминают эпизодически, и большей частью в негативном свете. В 1989 г. в село Всехсвятское Новомосковского района неожиданно приехал внук бывшего владельца этих земель – Владимир Родзянко. Интересно, что он стал епископом Русской православной церкви в Вашингтоне. Побывав на земле предков, епископ Владимир призвал жителей построить церковь и сохранять память о своем земляке. Призыв этот услышан не был.

Владимир Михайлович Родзянко, лидер партии октябристов, председатель III и IV Государственной Думы, глава Временного комитета Государственной Думы. Петроград, 1917.
М.В. Родзянко 1919 г. Заседание у военного министра Временного правительства А.Керенского. Справа от министра — видный эсер-террорист В.Савинков. Фото: Карл Булла. Открытка 1917 г. Государственная дума. Свобода России Б. Кустодиев. Плакат, посвящённый «Займу свободы», выпушенному Временным правительством на военные нужды.

Происхождение

Из семьи богатого екатеринославского помещика, отставного полковника гвардии. Окончил Пажеский корпус в 1877 году. На младших офицерских должностях служил в прославленном Кавалергардском полку. Вышел в отставку в чине поручика в 1885 году. Изменив семейной традиции (отец и дед дослужились до генеральских эполет), посвятил себя семейной жизни и ведению своего огромного хозяйства: Родзянко был одним из богатейших землевладельцев тогдашней Малороссии. Состоял уездным предводителем дворянства. В 1892 году был удостоен пожалования в камер-юнкеры, а затем, в 1902 году, и одного из высших придворных званий – камергера Императорского двора. С 1900 года руководил работой Екатеринославской губернской земской управы, а к 1905 году дослужился до чина действительно статского советника, приравненного по петровской Табели о рангах к чину генерал-майора. В 1903-1905 годах – редактор газеты «Вестник Екатеринославского земства». Был женат на княжне А. Н. Голицыной. Отец трех сыновей.

Политическая карьера

Политическая карьера Родзянко началась в годы Первой русской революции 1905-1907 годов. В 1906 был избран членом Государственного совета от Екатеринославского земства, но сложил с себя полномочия ввиду избрания в Государственную Думу. Правый октябрист, один из основателей и лидеров партии «Союз 17 октября». В марте 1911 года, после отставки однопартийца А. И. Гучкова, был избран Председателем III Государственной Думы. Выбор пал на Родзянко прежде всего потому, что депутаты воспринимали его как фигуру максимально компромиссную, устраивавшую октябристско-кадетское большинство Думы. В этом качестве проявил себя как последовательный сторонник конструктивного диалога с самодержавной властью. По словам лидера кадетов П. Н. Милюкова, «Близкий по своему прошлому и по своим связям с высшими правительственными и придворными кругами, Родзянко явился незаменимым осведомителем руководящих кругов Государственной Думы о том, что там творилось, и посредником при сношениях Думы с этими кругами и с верховной властью. Родзянко не имел тех конституционных сомнений, которые связывали в этих отношениях председателя первой Государственной Думы Муромцева. И он широко использовал председательское право высочайшего доклада. Этим он, несомненно, поднял значение Государственной Думы как государственного учреждения, и влил в политическую оппозицию реальное содержание. Переписка Александры Федоровны показала, как Родзянко был неприятен двору в роли русского маркиза Позы. Он умел говорить «истину царям» без улыбки, – и при тогдашних условиях это была самая сильная из возможных форм оппозиции. Только при условии этого рода личного влияния своего председателя Дума получила ту возможность воздействия на военные, а отчасти и на финансовые вопросы, которое сообщило ей силу, значительно возвышавшую ее формальное значение в системе государственных учреждений». «С личностью М.В. Родзянко на видном посту председателя Думы мы встречаемся здесь впервые, ‒ и она провожает нас вплоть до наступления революции. Незначительная сама по себе, она приобретает здесь неожиданный интерес. И прежде всего, естественно, возникает вопрос, как могло случиться, что это лицо, выдвижение которого символизировало низшую точку политической кривой Думы, могло сопровождать эту кривую до ее высшего взлета. М.В. Родзянко мог бы поистине повторить про себя русскую пословицу: без меня меня женили. Первое, что бросалось в глаза при его появлении на председательской трибуне, было ‒ его внушительная фигура и зычный голос. Но с этими чертами соединялось комическое впечатление, прилепившееся к новому избраннику. За раскаты голоса шутники сравнивали его с «барабаном», а грузная фигура вызвала кличку «самовара». За этими чертами скрывалось природное незлобие, и вспышки напускной важности, быстро потухавшие, дали повод приложить к этим моментам старинный стих: «Вскипел Бульон, потек во храм…» «Бульон», конечно, с большой буквы ‒ Готфрид Бульонский, крестоносец второго похода». При этом, добавлял Милюков, «в сущности, Михаил Владимирович был совсем недурным человеком. Его ранняя карьера гвардейского кавалериста воспитала в нем патриотические традиции, создала ему некоторую известность и связи в военных кругах; его материальное положение обеспечивало ему чувство независимости. Особым честолюбием он не страдал, ни к какой «политике» не имел отношения и не был способен на интригу. На своем ответственном посту он был явно не на месте и при малейшем осложнении быстро терялся и мог совершить любую gaffe . Его нельзя было оставить без руководства, – и это обстоятельство, вероятно, и руководило его выбором», – вспоминал Милюков.

Родзянко несомненно чрезвычайно быстро полюбил представительские функции Председателя Государственной Думы, искренне полагая, что вторым человеком в Российской империи после монарха является именно он – Родзянко. Как вспоминал «серый кардинал» партии октябристов, Н. В. Савич, Родзянко «усвоил манеру говорить от имени Думы. Постепенно он начал привыкать к мысли, что – «Государственная Дума – это я, Родзянко». Не встречая противодействия, сознавая, что другой решающей воли во фракции нет, он все больше отождествлял свои мысли с волей большинства, у него развивалось и укреплялось самомнение, самоуверенность, он перестал считаться со своими коллегами, выдавал свое личное мнение за «голос Государственной Думы». Долгое время это не вызывало особых неудобств».

Высокий рост и внушительные габариты Родзянко служили предметом многочисленных шуток и эпиграмм, одна из которых принадлежала перу признанного думского острослова В. М. Пуришкевича:

Родзянко Думе не обуза,

Но, откровенно говоря,

Нам головой избрали пузо —

Эмблему силы «октября

Сам Родзянко с иронией относился к своему огромному животу; известно, что цесаревичу Алексею Николаевичу Родзянко собственноручно представился как «самый большой и толстый человек в России». В супружеской переписке Николая II и Александры Федоровны Романовых Родзянко фигурировал как «толстяк»; император вообще не считал Михаила Владимировича самоуверенным глупцом, который говорил ему «всякую чепуху». Непримиримый противник Г. Е. Распутина, неоднократно на Высочайших аудиенциях горячо убеждал Николая II удалить от себя Распутина, считая факт присутствия «старца» при особе монарха в высшей степени порочащим как самого царя, так и династию.

С началом I мировой войны Родзянко стал одним из наиболее известных в России политиков, символом провозглашенного с кафедры Государственной Думы лозунга «священного единения» оппозиции и трона. Отметим, что авторитет Родзянко в немалой степени способствовал налаживанию плодотворной работы Особого совещания Государственной Думы по обороне, в работе которого Михаил Владимирович принял деятельное участие. Вместе с тем неудачи в ходе войны способствовали неудержимому полевению как Думы, так и ее Председателя. Родзянко, хотя и принял на себя обязанности «умиротворителя» Думы, полагая, что радикальные речи депутатов могут привести к роспуску императором Думы, а в его обязанности как председателя входит «бережение Думы», выступил, будучи фигурой общенационального масштаба, в сознании общества, «благословителем» оппозиционных речей, произносимых с думской кафедры, и одним из символов неприятия существующей власти. В бытность Родзянко председателем Думы в феврале 1916 года Николай II единственный раз за всю ее историю посетил открытие сессии парламента. В годы войны Родзянко становится убежденным сторонником ответственного министерства, составленного из лиц, наделенных «общественным доверием», тем самым солидаризируясь с лозунгом оппозиционного власти Прогрессивного блока. О необходимости дарования царем ответственного министерства Родзянко говорил императору как лично, так и в записках на имя Николая II, одна из которых была отправлена им государю незадолго до революции, в феврале 1917 года. «Государь, ваш предок в тяжкую годину, когда стране грозила неминуемая гибель, не поколебался доверить власть лицу, облеченному общественным доверием, — и страна была спасена, а имя императора Александра I золотыми буквами записано на страницах не только русской, но и мировой истории. Со всею горячностью, на которую мы только способны, с сознанием того патриотического долга, который на нас всех лежит, мы молим вас, государь, — последуйте примеру вашего благородного предка. Бьет двенадцатый час, и слишком близко время, когда всякое обращение к разуму народа станет запоздалым и бесполезным», – писал М. В. Родзянко.

Роль в Февральской революции

В дни Февральской революции Родзянко – одна из центральных действующих фигур революционного процесса. Подобно многим другим думским оракулам – В. В. Шульгину, П. Н. Милюкову и другим – революция стала для М. В. Родзянко, несмотря на все его недавние предостережения императору, в высшей степени неожиданным и неприятным событиям. Родзянко испытывал дискомфорт, неуверенность, больше всего не желая, чтобы его воспринимали как революционера и бунтовщика. 26 февраля 1917 года, видя неумолимое разрастание революционного движения в столице, Родзянко отправил Николаю II телеграмму: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца». Эта телеграмма послана была Родзянко и всем главнокомандующим фронтами, с просьбой поддержать его. 27-го утром председатель Думы обратился к государю с новой телеграммой: «Положение ухудшается, надо принять немедленно меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии». Узнав о роспуске царем Думы, Родзянко пришел в отчаяние, по словам его секретаря Н. В. Садыкова, Михаил Владимирович несколько раз повторил «Все кончено!», а на глазах его показались слезы. Даже в этой ситуации, в условиях абсолютной анархии в Петрограде, «Родзянко долго не решался. Он все допытывался, что это будет – бунт или не бунт?

— Я не желаю бунтоваться. Я не бунтовщик, никакой революции я не делал и не хочу делать. Если она сделалась, то именно потому, что нас не слушались… Но я не революционер. Против верховной власти я не пойду, не хочу идти. Но с другой стороны, ведь правительства нет. Ко мне рвутся со всех сторон… Все телефоны обрывают. Спрашивают, что делать? Как же быть? Отойти в сторону? Умыть руки? Оставить Россию без правительства? Ведь это Россия же наконец! Есть же у нас долг перед родиной? Как же быть? Как же быть?

Спрашивал он и у меня.

Я ответил совершенно неожиданно для самого себя, совершенно решительно:

— Берите, Михаил Владимирович. Никакого в этом нет бунта. Берите, как верноподданный… Берите, потому что держава Российская не может быть без власти… И если министры сбежали, то должен же кто-то их заменить… Ведь сбежали? Да или нет?

— Сбежали… Где находится председатель Совета Министров – неизвестно. Его нельзя разыскать… Точно так же и министр внутренних дел… Никого нет… Кончено!

— Ну, если кончено, так и берите. Положение ясно. Может быть два выхода: все обойдется – государь назначит новое правительство, мы ему и сдадим власть… А не обойдется, так если мы не подберем власть, то подберут другие, те, которые выбрали уже каких-то мерзавцев на заводах… Берите, ведь наконец, черт их возьми, что же нам делать, если императорское правительство сбежало так, что с собаками их не сыщешь», – вспоминал переживания Родзянко перед тем, как объявить о создании и возглавлении им Временного комитета Государственной Думы поздним вечером 27 февраля, депутат Государственной Думы В. В. Шульгин. Именно Родзянко как председатель Думы приветствовал полки, прибывавшие к Таврическому дворцу, чтобы заявить о своем переходе на сторону революции. «Полки по-прежнему прибывают, чтобы поклониться. Все они требуют Родзянко… Родзянко идет, ему командуют «на караул»; тогда он произносит речь громовым голосом… крики «ура!»… Играют марсельезу, которая режет нервы… Михаил Владимирович очень приспособлен для этих выходов: и фигура, и голос, и апломб, и горячность… При всех его недостатках, он любит Россию и делает, что может, т. е. кричит изо всех сил, чтобы защищали родину… И люди загораются, и вот оглушительные «ура», – вспоминал Шульгин. 28 февраля 1917 года Родзянко приказал снять висевший в главном зале Таврического дворца, где проходили заседания депутатов, портрет царя. Вместе с тем, несмотря на участие Родзянко в переговорах об отречении императора от престола, вплоть до 2 марта 1917 года, Михаил Владимирович был убежден в необходимости сохранения института монархии в России, и выступал в роли горячего сторонника отречения Николая II в пользу наследника, цесаревича Алексея Николаевича.

Последующие события показали, что быть «вторым человеком в России» Родзянко удавалось только в системе думской монархии. Февраль в одночасье сделал его слишком правым для нового политического истеблишмента. Во Временном правительстве никакого портфеля Родзянко, возглавлявший Временный комитет Государственной Думы, не получил. «Родзянко пойдет только в премьеры, а в премьеры нельзя, не согласятся левые и даже кадеты… Пусть остается председателем Думы… А будет Дума? Что-то не похоже… А кого мы, не кадеты, могли бы предложить? Родзянко? Я бы лично стоял за Родзянко, он, может быть, наделал бы неуклюжестей, но, по крайней мере, он не боялся и декламировал «родину-матушку» от сердца и таким зычным голосом, что полки каждый раз кричали за ним «ура»… Правда, были уже и такие случаи, что после речей левых тот самый полк, который только что кричал: «Ура Родзянко!», неистово вопил: «Долой Родзянко!» То была работа «этих мерзавцев»… Но, может быть, именно Родзянко скорее других способен был с ними бороться, если бы у него было два-три совершенно надежных полка. А так как в этой проклятой каше у нас не было и трех человек надежных, то Родзянко ничего бы не сделал. И это было совершенно ясно хотя бы потому, что, когда об этом заикались, все немедленно кричали, что Родзянко «не позволят левые». То есть как это «не позволят»?! Да так. В их руках все же была кой-какая сила, хоть и в полуанархическом состоянии… У них были какие-то штыки, которые они могли натравить на нас. И вот эти «относительно владеющие штыками» соглашались на Львова , соглашались потому, что кадеты все же имели в их глазах известный ореол. Родзянко же был для них только «помещик» екатеринославский и новгородский, чью землю надо прежде всего отнять…», – описывал свои мысли в те дни Шульгин. По собственному признанию Родзянко, «партия кадет решительно воспротивилась моему Министерству, о чем лидер их заявил Председателю Думской фракции земцев-октябристов. Без участия же кадетской партии образовать устойчивый кабинет было невозможно…».

3 марта 1917 года Родзянко присутствовал на заседании членов Временного правительства и Временного комитета Государственной Думы, на котором настоятельно рекомендовал великому князю Михаилу Александровичу не принимать престол, переданный ему согласно акту отречения императора Николая II. Именно с Родзянко великий князь Михаил Александрович выходил советоваться один на один перед тем, как объявить собравшимся о своем окончательном решении.

«Главное, что ставят ему в вину, – это, конечно, то, что он советовал государю отречение… А что же, если бы Родзянко не советовал отрекаться, молчал бы, трон удержался бы? Я же думаю и теперь, что иного исхода не было. Чтобы не отрекаться, надо было залить кровью Петроград. Кто мог это сделать тогда? Где был тот человек и те люди», – писал Шульгин в некрологе, посвященном Родзянко.

При Временно правительстве

Временное правительство приложило все усилия для того, чтобы удалить Государственную Думу с политической сцены. Лидеры правительства, в первую очередь Милюков и Керенский, возможно, опасаясь конкуренции со стороны Родзянко, лишили тем самым свое правительство единственно возможной легитимной опоры, погрузив тем самым Россию в правовой вакуум. Фактически Родзянко, как остроумно выразился историк И. Архипов, оказался в положении «спикера без парламента». В последующие, до Октября 1917 года месяцы, думцы собирались лишь на не имеющие никакого реального политического значения «частные совещания членов Государственной думы», протоколы которых, тем не менее, являются ценнейшим источником по истории политических настроений российской общественности семнадцатого года.

Попытки Родзянко вернуть себе власть были безуспешны; председатель Думы крайне болезненно относился к упрекам его в «буржуазности». Выражая свое настроение, Родзянко на одном из митингов воскликнул, обращаясь к тем, кто называл его «помещиком-богатеем»: «Рубашку снимите – Россию спасите!» Увы, для семнадцатого года Родзянко действительно был уже слишком правым. Принимал участие в Московском государственном совещании 12-15 августа 1917 года, был активным сторонником генерала Л. Г. Корнилова.

Участник Белого движения

После прихода к власти большевиков, опасаясь ареста, выехал из Петрограда на Дон. С помощью артиста Александринского театра М. В. Родзянко удалось загримировать тяжелобольным, и благополучно отправить с Николаевского вокзала Петрограда в Новочеркасск, где проходило формирование антибольшевистской Добровольческой армии. Однако, на Дону, как вспоминал осведомленный мемуарист князь Г. Н. Трубецкой, Родзянко не прижился, рассорившись и с основателем армии генералом М. В. Алексеевым, и с донским атаманом А. М. Калединым. Родзянко уехал из Новочеркасска в Екатеринодар. После оставления Екатеринодара, ввиду наступления большевиков, Войсковым правительством, Родзянко присоединился к Кубанскому правительственному отряду под командованием генерала В. Л. Покровского, соединившегося вскоре с Добровольческой армией, совершавшей в те дни знаменитый Ледяной поход, целью которого было освобождение Екатеринодара от красных. В дни Ледяного похода М. В. Родзянко находился в обозе Добровольческой армии. Отношение к Родзянко в белогвардейской среде было, как правило, резко неприязненным: добровольцы говорили о Родзянко: «Ишь, сам устроил революцию, а теперь от нее же спасается». Значительная часть офицеров видела в М. В. Родзянко прямого виновника революции, а значит и всех их последующих несчастий. Узнав о том, что Родзянко сейчас войдет в комнату Л. Г. Корнилова, генерал И. П. Романовский полушутя-полусерьезно спросил у Командующего Добровольческой армией: «Ваше Превосходительство! Прикажете приготовить для него намыленную веревку?», на что Корнилов, иронизируя над грузностью Родзянко, отвечал, что веревки, которая смогла бы выдержать Михаила Владимировича, пожалуй, не сыскать. В другой раз один из старших начальников Добровольческой армии сказал, обращаясь к Родзянко, ехавшему в обозе среди раненых, следующие слова: «Если бы не Вы, то не было бы этой колонны искалеченных». Инцидент уладил Корнилов, заявив, что считает Родзянко воплощением старой России и почетным добровольцем. Позднее, уже летом 1918 г. в Новочеркасске, добровольцы попытались выкинуть Родзянко в окно «Европейской гостиницы». Были и другие случаи откровенного хамства по отношению к немолодому уже политику. Приводя факты недружелюбного отношения добровольцев к Родзянко, мемуарист И. Ф. Патронов отмечал, что причины революции, по мнению строевого офицерства, «были весьма просты: в революции виновата Государственная Дума, Родзянко, Милюков и прочие лидеры ее; в развале армии – Гучков, подписавший приказ №1, Керенский, издавший Декларацию прав. Оттого то неудержимая ненависть по отношению к подобным лицам проявлялась всегда в душе строевого офицерства… Винили, конечно, не Петров или Иванов, а тех, кто сказал им – делай, что хочешь, ныне свобода». Сам Корнилов, как вспоминал доброволец полковник И. Ф. Патронов, дружелюбно относился к Родзянко, считая, что тому просто не повезло: «Он освободил русский народ, и сам же первый поднял против него оружие». Уже после смерти Корнилова, деликатный Родзянко, возмущенный постоянными нападками против себя офицерства, подошел в станице Успенской к новому Командующему Армией – генералу Деникину: «До меня дошло, что офицеры считают меня главным виновником революции и всех последующих бед. Возмущаются и моим присутствием при армии. Скажите, Антон Иванович, откровенно, если я в тягость, то останусь в станице, а там уж что Бог даст». Деникин, как мог, успокоил старика, уговорив его не «обращать внимания на праздные речи». Однако места в политической жизни Добровольческой армии Родзянко не нашел и при Деникине, письма и предложения Родзянко Антону Ивановичу желательного для бывшего председателя бывшей Думы отклика не находили. В частности, как вспоминал Деникин, Родзянко совместно с проживавшими в Ростове и Новочеркасске общественными деятелями усиленно проводил идею созыва верховного совета из членов всех четырех Государственных Дум. Идея эта была сочтена Деникиным несвоевременной. Фактически Родзянко настоящего дела на белом Юге для себя не нашел.

«Через год я его встретил в Екатеринодаре при Деникине. Он имел уже вид не победителя, побежденного. Особенно у него приниженный вид был, когда я видел его последний раз: он сидел в прачечной 3-го разряда, в маленькой деревянной лачужке, пропитанный удушливыми прачечными парами; он ожидал свое белье, а ему особенно долго его не давали; он ругался, плевал на пол и имел весьма жалкий и желчный вид», – вспоминал мемуарист М. В. Шахматов. В статье-некрологе, посвященной Родзянко, Милюков справедливо писал: «При организации первого вооруженного сопротивления большевистскому захвату Родзянко был бы одиозной фигурой. Он это понял сам – и вместо Ростова очутился в Екатеринодаре. С Добровольческой армией он соединился в дни ее самых тяжелых испытаний, накануне смерти Корнилова. Соединился, но не слился. Ибо бывший председатель Государственной Думы, только что бывший слишком правым для зачинавшейся армии, опять оказался слишком левым для начавшего преобладать в ней настроения. Ненависть против революции – революции вообще, не различая течений в ней – распространилась и на Родзянку, который был причислен недоумевающими патриотами к преступным деятелям революции».

Последние годы в эмиграции

Покинув Россию в 1920 году, Родзянко жил в Сербии в крайней бедности. Скончался 24 января 1924 года. Кончина бывшего председателя Государственной Думы прошла для эмиграции практически не замеченной. Похоронен на Новом кладбище в Белграде.

17 сентября 1999 года отошёл ко Господу замечательный пастырь, исповедник веры, миссионер и проповедник епископ Вашингтонский Василий (Родзянко). Портал Православие.Ru публикует воспоминания американского православного священника Фомы Эдвардса, который знал приснопамятного Владыку Василия последние 12 день его жизни.

Епископ Василий (Родзянко). Фото: Юрий Кавер

Чем лучше я узнавал епископа Василия (Родзянко), тем больше понимал, что одной ногой он стоит в нашем мире, а другой шествует в Царствие Божие. В пятницу 17 сентября 1999 года епископ Василий упокоился о Господе, и теперь обеими ногами пребывает в Небесном Царстве. Есть определенная ирония в том, что владыка скончался за день до того, как ему должны были вручить американское гражданство. А его любимая жена матушка Мария отошла ко Господу за день до вручения ей английского гражданства.

За последние двенадцать лет этот импозантный мужчина с добрым лицом, ослепительно белой бородой и очаровательным британским акцентом глубоко тронул как православных, так и не православных штата Нью-Джерси. Тронул своей молитвенной манерой служения, речью, но больше всего – самим своим существованием.

По благословению архиепископа Петра владыка посещал наш край, проводя беседы и выступления, раздавая мудрые советы множеству своих духовных чад. Первый раз он приехал к нам на приход с лекцией о христианской жизни. В другой приезд он провел беседу в окружном музее Бергена на тему «Церковное возрождение в России». Один из самых запоминающихся визитов владыки Василия состоялся 20 октября 1990 года, когда он служил в храме Христа Спасителя в Парамусе, Нью-Джерси. Тогда духовенство и верующие нашей епархии собрались ради пения прекрасного акафиста «Слава Богу за всё» (авторства протоиерея Григория Петрова). После богослужения владыка Василий в течение нескольких часов оставался в храме, выслушивая просьбы помолиться от многочисленных верующих, подошедших к нему ради благословения. Каким бы измученным или больным он ни был, владыка всегда внимательно выслушивал своего собеседника, давал мудрый совет.

Владимир Родзянко. 1919 г.

Владимир Родзянко родился 22 мая 1915 года в своем родовом имении в Екатеринославе (на территории нынешней Украины). Его дед Михаил Родзянко был председателем Государственной Думы во время правления Царя Николая II. Владимир помнил, как, будучи маленьким ребенком, он сидел под дедушкиным обеденным столом, слушая разговоры взрослых о том, что же делать теперь, после убийства Царской Семьи.

– Конечно, это скоро закончится, – слышал он голоса взрослых.

– И тогда мы сможем вернуться в Россию. А пока, – произнес его дед, – поедем в Сербию к нашим православным братьям.

И спустя 70 лет епископ Василий помнил, как его гладко выбритый дед ради конспирации нацепил длинную бороду и сбежал из России на поезде вместе с семьей.

Подростка Владимира, выросшего в Сербии, интересовали два призвания: радиовещание и священство. В детстве он часто засыпал, до ночи слушая детекторный радиоприемник. В 1937 году Владимир Родзянко получил степень кандидата богословия в Белградском университете, а затем продолжил изучать теологию в университете Лондона. Он женился на Марии Колюбаевой и в 1941 году был рукоположен во священника. Отец Владимир служил на нескольких приходах на севере Сербии. Времена были тяжелые из-за войны и нацистской оккупации его новой приемной родины. В 1990 году епископ Василий вспоминал, что, «когда нацисты вышли из одной двери, коммунисты вошли в другую». По его словам, жизнь при коммунистах была намного сложнее, чем при фашистах. Продолжавший выступать против безбожия, отец Владимир был арестован коммунистами и обвинен в тяжком преступлении – «незаконной религиозной пропаганде». Он был приговорен к восьми годам лишения свободы на каторжных работах.

Время заточения отца Владимира было большим испытанием не только для него, но и для его матушки Марии и двух их маленьких сыновей, Владимира и Михаила. В тюрьме с отца Владимира первым делом сорвали рясу и крест, насильно состригли бороду: «Теперь ты такой же, как и все остальные товарищи!»

Супруги Владимир и Мария Родзянко на площади Сан-Марко. Венеция, Италия. Фото: bishop-basil.org

Когда почти полвека спустя его спросили о худшем тюремном воспоминании, владыка без колебаний ответил: «Блохи!» Блохи были настолько кровожадны, что ему казалось, будто его едят заживо. В рубашке, которую он снял с себя и отдал матушке постирать, было так много дырок от блошиных укусов, что она походила на ночное небо, полное звезд. Его тело было изранено укусами, а сердце его жены Марии пронизано болью за страдающего мужа.

Отца Владимира лишили права совершать Богослужения. «Но не совсем все», – добавил он однажды вечером за ужином у нас дома, когда мы обсуждали те трудные дни.

Православные заключенные захотели отметить праздник Богоявления, и им это удалось. Каждый день арестантов выводили во внутренний четырехугольный двор на физическую разминку. Разминка состояла в том, что заключенные маршировали по кругу вдоль четырех стен под открытым небом. И произошло так, что на праздник Богоявления отец Владимир смог освятить воду в соответствии с нашей традицией.

В «освящение вод» внесли свой вклад даже не православные и неверующие. Как обычно, стражники расположились вдоль стен четырехугольника. По внешнему кругу, ближайшему к страже, маршировали неверующие и не православные христиане, а внутренний круг образовали отец Владимир и все православные, которые для стражей порядка стали не так заметны. Поскольку каждый день шел снег, недостатка в источнике воды не было. По напутствию отца Владимира внутренний круг православных приглушенно пел тропарь праздника: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение…» Призывая «благословение Иорданово на воды сии», отец Владимир благословлял воду в виде снежинок, которые опускались на каждого узника и каждого охранника.

Он благословлял воду в виде снежинок, которые опускались на каждого узника и каждого охранника

И получилось так, что в этом маленьком уголке мира в жизни заключенных и их охранников проявилась благодать Святой Троицы и творение вновь обновилось через благословение вод.

Благодаря усилиям архиепископа Кентерберийского и из-за изменения политики Тито, отец Владимир был освобожден из тюрьмы и воссоединился со своей матушкой и двумя сыновьями. Вначале семья Родзянко отправилась во Францию, где они гостили у архиепископа Иоанна (Шаховского), впоследствии архиепископа Сан-Францисского, которого отец Владимир со временем сменил на посту епископа. Из Франции они отправились в Англию, где обосновались и воспитали двоих своих сыновей. В Лондоне вдобавок к своему священническому служению отец Владимир стал уделять время и другому своему увлечению, когда ему предложили должность на радио BBC. На протяжении более 40 лет он выпускал религиозные радиопрограммы, которые транслировались на Советский Союз через BBC, Славянскую евангельскую ассоциацию, Радио Ватикана и «Голос Православия» (со штаб-квартирой в Париже), идя по стопам блаженной памяти отца Александра Шмемана. Он читал много лекций о православной духовности, роли молитвы в жизни христианина, Пресвятой Богородице и многом другом. Отец Владимир был активным членом Братства святых Альбана и Сергия. А еще он стал духовным отцом для многих людей по обе стороны Атлантики, как и для многих тысяч христиан в России, которые лишь слышали его голос.

Священник Владимир Родзянко в студии BBC А затем семейство Родзянко потрясла двойная трагедия. Его внук-подросток был убит в результате покушения на самого батюшку, который из-за своих религиозных передач, транслируемых на Советский Союз, долгое время являлся мишенью КГБ. А в 1978 году отошла ко Господу Мария, любимая жена отца Владимира.

Через год в Англии отец Владимир принял монашеские обеты, получив имя Василий. Он перешел в юрисдикцию Православной Церкви в Америке (Московского Патриархата) и 12 января 1980 года был рукоположен во епископа Вашингтонского. С ноября 1980 года и до самой своей отставки, последовавшей 24 апреля 1984 года, епископ Василий служил епископом Сан-Франциско. В последние дни жизни архиепископа Сан-Францисского Иоанна (Шаховского) владыка Василий оставался при нем, служа ему нянькой, ухаживая за умирающим и тем самым отплачивая за то гостеприимство, которое архиепископ Иоанн оказал семье Родзянко после их бегства из Сербии.

После ухода на покой епископ Василий вернулся в город Вашингтон (округ Колумбия) и до конца своих дней продолжал религиозное вещание на Россию. С падением коммунизма у Владыки Василия появилась возможность вернуться на родину предков, где он много проповедовал как в крупнейших городах, так и самых незначительных деревнях. Тысячи его духовных чад увидели лицо человека, который до этого был лишь голосом, доносящимся из их радиоприемников. Теперь епископ Василий появлялся в еженедельных передачах российского телевидения, рассказывая о жизни православных христиан, о житиях святых, о нравственности и о множестве тем, которые до этого были запрещены.

В 1991 году я был в Москве и одним субботним вечером молился на всенощном бдении в Даниловом монастыре. В конце службы ко мне подошел молодой хорист по имени Сергей. Узнав, что я из Америки, он спросил, знаю ли я владыку Василия (Родзянко), на что я ответил: «Знаю, и довольно хорошо. Буквально недавно он в течение нескольких дней гостил в нашем доме». Тогда Сергей просто сказал: «В России мы считаем его святым!»

Этот человек, которого в России считали святым, жил скромной и простой жизнью. Однажды в Вашингтоне мы пригласили его отобедать с нашей семьей после Божественной Литургии. «Нет, – сказал он. – Вы только что видели, как я надевал епископское облачение, а теперь я надену фартук повара и буду служить вам». Так он и сделал.

«Нет, – сказал владыка, – теперь я надену фартук повара и буду служить вам». Так он и сделал

Дом епископа Василия, как говорят, «представлял из себя нечто»! Он жил в однокомнатной квартире-студии. В центре комнаты стояли несколько стульев и небольшой диван. В одном углу находилась часовня с алтарем и иконами. Здесь он служил Литургии по будням для небольшой общины, которая могла с легкостью заполнить одну комнату. Когда часовня не использовалась, ее закрывали занавесом от пола до потолка. В другом углу находилась радиовещательная студия, где епископ готовил кассеты для трансляции в Россию. Вдоль всех стен стояли книжные шкафы высотой от пола до потолка, перемежающиеся иконами и семейными портретами. За одной из стен располагалась небольшая кухня. В одной из статей, опубликованных несколько лет назад, утверждалось, что жилое, молитвенное и рабочее пространство Владыки Василия было сродни проживанию на подводной лодке.

Надев свой фартук, епископ Василий стал подавать матушке, мне и нашим детям различные закуски, которые он для нас приготовил, заметив: «Эти овощи с моего огорода…» Похоже, в столице США жильцы использовали соседнее поле под свои огороды. Владыку пригласили благословить участки во время посева, и урожай этого года был обильным. Закуски епископа Василия были только началом. Затем он пригласил нас на улицу и в небольшой рощице начал жарить курицу и итальянскую колбасу. Мы вышли из его жилища, напоминавшего о давно минувших дореволюционных временах, и перешли к современному загородному барбекю, где нашим шеф-поваром оказался тот же самый человек, который несколькими часами ранее таинственно изображал херувимов.

Одно из моих самых ярких воспоминаний о владыке относится к Москве конца мая 1991 года. Патриарх Алексий попросил епископа Василия возглавить паломничество на Святую Землю и обратно. Целью было привезти Благодатный огонь от Гроба Господня в Иерусалиме, который чудесным образом сходит накануне каждой Пасхи. Прибытие Благодатного огня в Москву должно было совпасть с днем памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, славянских просветителей. Покинув Иерусалим, епископ Василий и его спутники отправились сначала в Стамбул, чтобы получить благословение Вселенского патриарха. Оттуда паломники, везущие Благодатный огонь, заезжали на автобусе во все славянские страны, где проповедовали святые Кирилл и Мефодий.

После падания коммунизма это была лишь вторая Божественная Литургия, которую совершил Патриарх в Успенском соборе Московского Кремля. Собор был заполнен до отказа, богослужение транслировалось по телевидению на всю Россию. Великолепные иконы, хоры и благочестие богомольцев – казалось, всё это достигло кульминации, когда при пении «Приидите, поклонимся» огромные боковые двери собора распахнулись, а за ними с поднятым в руках Благодатным огнем показался епископ Василий.

Огромные двери собора распахнулись – а там владыка Василий с Благодатным огнем в руках!

Владыка вошел в древний храм, вместе с Патриархом прошел царскими вратами и возложил Благодатный огонь на алтарь. Назвать всё это «малым входом» явно не соответствовало потрясающему впечатлению того момента.

По окончании Литургии Патриарх, все духовенство и тысячи богомольцев во главе с епископом Василием вышли из огромных дверей собора, чтобы прошествовать крестным ходом около полутора километров по улицам Москвы. Такого крестного хода Москва не видела уже 70 лет. Звонили все столичные колокола, голубое небо над нашими головами было заполнено гигантскими надувными шарами с прикрепленными к ним огромными иконами. Неподалеку от мавзолея Ленина трое или четверо верных ленинцев шли со своими плакатами. А поскольку было еще пасхальное время, тысячи людей, выстроившихся вдоль улиц, в течение получаса снова и снова пели: «Христос воскресе!» Все это время епископ Василий продолжал вести нас на Славянскую площадь, где они с Патриархом отслужили благодарственный молебен. Как здорово, что Патриарх попросил епископа Василия возглавить это паломничество ко Гробу Господню, чтобы паломники вернулись домой через все православные славянские земли, где в детстве будущему архиерею пришлось спасаться от своих соотечественников, оставивших Бога.

Владыка Василий (Родзянко) несет Благодатный огонь во время крестного хода в день памяти святых Кирилла и Мефодия

Жизнь епископа Василия полна вдохновляющих примеров христианского жития. Помимо всего прочего он был человеком с отличным чувством юмора, который умел смеяться над собой, а не над другими. Ему было легко разговаривать и с советским послом, и с кающимся грешником. Он разбирался как в технических аспектах теле- и радиовещания, так и в мистическом богословии Православной Церкви. Владыка был прекрасным рассказчиком, который мог держать своих слушателей в напряжении. Он был дедушкой,о котором мечтал бы любой подросток. Для тысяч людей по всему миру епископ Василий был духовным отцом. До конца своих дней он преданно хранил память о своей дорогой супруге. Во все путешествия он брал с собой двухчастную фоторамку, на одной стороне которой была святая икона, а на другой – фотография его жены.

Касаясь отцовства, он рассказал мне, как однажды один из его сыновей признался ему: «Отец, я хотел бы стать композитором, когда вырасту». На что отец Владимир ответил: «А знаешь ли ты, что ко многим композиторам признание приходит лишь через 50 лет после их смерти?» Его сын парировал: «Ничего страшного: ко многим святым признание приходит вообще через 500 лет после их упокоения».

Да будет вечной память епископа Василия, который для такого большого числа людей был духовным отцом! И да продолжит он ходатайствовать обо всех своих духовных детях в Царствии Божием!