На этот раз мы говорим с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином о старцах и старчестве. Все мы в своей христианской жизни нуждаемся в помощи духовно опытных людей. Как эту помощь можно получить? Обязательно ли для этого искать «настоящего старца»? Вообще, старцы — кто они, существуют ли они сегодня? И какая опасность может скрываться за желанием общаться только со старцами, не обращая внимания на те возможности, которые дает наша церковная жизнь, посещение приходского храма?
— Владыка, что же такое старчество?
— Старчество — это особое явление, которое возникло в монашестве и относилось прежде только к монастырской жизни. Но в России в XIX веке старчество вышло за ворота монастырей — или, точнее, мир пришел в монастырь к старцам.
Вообще, старец — это духовник братии или сестер монастыря. Дело в том, что жительство в монастыре подразумевает духовное руководство, открытие послушником своих помыслов старцу ― духовнику, игумену. Только так можно научиться науке из наук — духовному деланию. Вообще, монашество — это то, чему учатся друг у друга. И хотя существует много замечательных книг о монашестве, сохраняющих его дух, все равно они не могут заменить живое общение и передачу личного опыта борьбы со своими страстями. Собственно, эта борьба и является целью и основанием монашеского подвига. Вот почему в монашестве так важна традиция, которая передается «другдругоприимательно» (есть такое славянское слово): от старших — к младшим, от тех, кто уже долго живет в монастыре, — к новоначальным.
Старчество предполагает, что старец полностью руководит новоначальным в духовной жизни. В идеале человек не должен иметь никаких скрытых от духовного наставника помыслов, пожеланий. Все свои поступки он должен поверять старцу, и всё, что делает, делать только по благословению. В таком самоотречении, послушании и передается монашеская традиция.
В XIX веке благодаря деятельности учеников замечательного подвижника ― преподобного Паисия Величковского — монашество расцвело в России, и одним из центров возрождения монашеского делания стала Оптина пустынь — впоследствии известный на всю Россию монастырь. В современной Румынии есть Нямецкий монастырь, который тоже стал известным благодаря трудам старца Паисия и его сподвижников. И до сегодняшнего дня в румынском языке существует слово «старец», оно не переводится. Старец — это игумен монастыря, старица — игумения, дом, в котором живет игумен или игумения,― стариция.
В XIX веке в России получилось так, что к духовникам Оптиной пустыни стали приезжать на исповедь или ради совета по житейским вопросам богомольцы-миряне, начиная от простых крестьян и заканчивая известными образованными людьми. Это и братья Киреевские, и тот кружок, который сложился впоследствии вокруг оптинского старца Макария и занимался переводами святоотеческой литературы на русский язык. Это и Н.В. Гоголь, и Ф.М. Достоевский, и Л.Н. Толстой… Хоть Лев Николаевич и был величайшим путаником и хулителем Православной Церкви, тем не менее, он тянулся к старцам. Ведь его знаменитый уход из Ясной Поляны был не просто уходом на станцию Остапово. Там его задержали родственники и почитатели, потому что не хотели, чтобы он дошел до своей конечной цели. А шел он именно в Оптину пустынь… Само это перечисление имен очень известных людей, оставивших глубокий след в истории русской культуры, литературы, философии, говорит о том, что явление старчества интересовало самый широкий круг общества.
И в других Поместных Церквах старчество развивалось похожим образом. Мне приходилось в начале 1990-х годов посещать известного на всю Румынию духовника старца Клеопу (Илие) — человека необыкновенно глубокого, удивительного для нашего времени подвижника. Он пережил тюремное заключение, в 1940–50-е годы долгое время жил в лесу, скрываясь от властей во время гонений на Церковь в коммунистической Румынии. К 1990-м годам он почитался всей страной как один из величайших старцев.
Я пришел в Троице-Сергиеву Лавру, когда еще был в силах всем известный архимандрит Кирилл (Павлов) — замечательный духовник, самый настоящий старец. Благодаря книге владыки Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» стал известен без преувеличения всей России отец Иоанн (Крестьянкин) — но и до этого его знала вся Церковь. Эти старцы были людьми необыкновенно любвеобильными, терпеливыми, мягкими в общении с приходящими — и очень требовательными к себе. Это очень важный критерий.
И сегодня есть много людей (как правило, это монастырские духовники), которые не только исполняют свое монашеское послушание, но и помогают людям, приходящим к ним из мира. В акафисте преподобному Сергию есть поэтическое сравнение: «сосуд, благодати полный и преизливающийся». Так можно, наверное, охарактеризовать каждого старца.
— Это очень красивая характеристика. Но в обывательском сознании старец — это прежде всего прозорливый человек. Вот сейчас Вы рассказывали о встрече с удивительным румынским старцем Клеопой, и очень захотелось Вас спросить: «А он Вам что-то открыл?».
—Вы знаете, да. Нас было трое. И когда ему сообщили, что пришли три иеромонаха ― студенты из России, он сказал: «О, митрополиты идут, пропустите». И двое из нас действительно уже митрополиты, третий ― архиепископ…
Но я, конечно, шучу. Думаю, и с его стороны это была просто шутка. А если говорить серьезно, то самое ненужное в христианской жизни ― это поиск прозорливости. Ни в коем случае не надо к этому стремиться. Этим «требованием чуда», причем чуда на потоке (если к «старцу» едут автобусами), мы профанируем всё ― профанируем веру, старчество как явление и вообще само христианство.
Старец — это именно духовный наставник. А любой духовник все-таки должен знать человека, какое-то время быть рядом с ним. Замечательный пример старца нашего времени — это, конечно, преподобный Паисий Святогорец, который духовно окормлял женский монастырь в Суроти, ныне один из лучших, самых благоустроенных монастырей в Греции.
Поэтому когда к старцу — настоящему или просто прослывшему таковым ― приезжает кто-то со стороны и требует немедленного чуда и прозрений: «Ну-ка, расскажи мне всю мою жизнь, и что мне делать дальше»,― это на самом деле кощунство. Ни один духовно опытный человек не поддастся на такие просьбы, претензии и, скорее всего, тихо-мирно отпустит такого посетителя восвояси, сказав ему несколько слов утешения. Там же, где начинается подыгрывание подобным настроениям, подлинной духовной жизни, подлинного старчества нет и не бывало.
― А есть ли вообще старцы в наши дни?
― Думаю, да. Есть и в наши дни духовно опытные люди и в монастырях, и на приходах. Без них Церкви было бы очень тяжело. Но здесь нужно быть очень осторожными, все делать внимательно и с рассуждением. И надо очень беречься от распространенного сейчас типа отношений, в том числе и с Богом, который выражается словами: «Ты ― мне, я ― Тебе».
― Тем не менее, многие ищут старцев именно для того, чтобы получить какой-то особый совет, наставление…
― В «Душеполезных поучениях аввы Дорофея» есть прекрасное место. Авва Дорофей приводит слова Писания: «Спасение во многом совете»,― но подчеркивает: не в «совете с многими», а «во многом совете» с опытным человеком. А у нас, к сожалению, любят делать так: «Вот, была я у такого-то старца, поедем теперь к другому старцу, потом еще к одному». Это, конечно, совершенно неправильно. Если мы увидели духовно опытного человека, смогли побыть около него, это иногда важнее длинных речей. Из жизнеописания многих святых мы знаем, что люди, даже просто понаблюдав за ними издалека, назидались этим больше, чем словами. Такие случаи есть в житии преподобных Сергия Радонежского, Иоанна Рыльского, многих других святых. Потому что человек, исполнивший заповеди Божии и сподобившийся Божией благодати, настолько отличается от окружающих, что сам по себе служит назиданием. Но, повторю, специально сегодня, в наши дни, ехать и искать старца мне кажется неправильным. В лучшем случае, это не принесет никакой пользы. И, конечно, совершенно чудовищная практика ― когда собирают автобусы на «поездку к старцу». Это просто бизнес.
― Как правило, такие поездки все-таки совершаются без благословения…
― Никто не может никому ничего запретить. Мы свободные люди, живем в свободной стране ― сел и поехал, куда хочешь. Поэтому мы ― архиереи, духовенство ― не то чтобы «запрещаем» или «не благословляем», но пытаемся объяснять, что духовная жизнь не заключается в поездках от одного старца к другому.
Знаете, иногда у некоторых людей появляется пренебрежительное отношение к обычным священникам, типа: «Вот была я у старца — это да! А в нашем храме — какие это батюшки? У них жена, дети, да и вообще они еще мальчишки…». Такое пренебрежение ― по сути хула на Духа Святого, который изливается на каждого священника в момент хиротонии и дает ему власть «вязать и решать».
― Владыка, Вы напомнили о старце Паисии Святогорце. Думаю, что он и до сих пор окормляет людей ― через свои книги. Может быть, современному человеку следует именно так искать духовного наставления?
― Я думаю, современному человеку нужно ходить в храм, участвовать в таинствах, читать духовную литературу, в том числе, книги тех людей, которые были духовно опытными и пользовались при жизни расположением своей паствы. И Господь пошлет в свое время всё, что необходимо,— хорошего духовника, добрую церковную общину. А если это для человека будет нужно, приведет его и в какой-то монастырь. И там он встретит монаха, может быть, не прославленного, не из тех, к кому «духовные туристы» ездят целыми автобусами, но того, кто сможет дать совет — который нужен именно этому человеку, и именно в это время. И если человек этот совет услышит, исполнит — он получит самую большую пользу, которую только можно получить.
Газета «Православная вера» № 12 (608)
№13 (718) / 1 апреля ‘13
Андрей Печерин У книжной полки
«Любовь покрывает все… Жизнь и поучения иеросхимонаха Михаила (Питкевича), старца Валаамского и Псково-Печерского»
Иеросхимонах Михаил был одним из наиболее богомудрых и смиренных старцев ХХ века. Почти вся его монашеская жизнь прошла в стенах Валаамской обители – сначала на островном Старом Валааме , а затем и в Новом – в лесах Северной Финляндии. Прожив в монастыре 55 лет, 80-летний старец в 1957 году смог осуществить то, чего несколько десятилетий так жаждала его душа, – вернуться на Родину. Затем, прожив четыре года в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре (который называл раем духовным), он упокоился от праведных трудов своих в древней земле Святой Руси – в «Богом зданных» монастырских пещерах.
История жизни и исповеднического подвига старца Михаила раскрывается на страницах книги «Любовь покрывает все… Жизнь и поучения иеросхимонаха Михаила (Питкевича), старца Валаамского и Псково-Печерского», которая вышла в свет в издательстве Сретенского монастыря и продолжает серию «Подвижники благочестия ХХ века». Эта книга содержит полное его жизнеописание, особое внимание уделяя учительному наследию – духовным советам, адресованным как инокам, так и мирянам. Знакомство с правдивым образом еще одного православного подвижника благочестия ХХ века, по мнению издателей, принесет читателям немалую духовную пользу. Но главное – откроет нам духоносное, опытное понимание им смысла и цели подлинного христианства, истинно евангельского содержания иноческого подвига и смиренной сути благодатного, строгого, но всегда срастворенного любовью Христовой старчества…
В Псково-Печерской обители в 1957 году нашли себе пристанище семь иноков Ново-Валаамского монастыря, среди которых был и иеросхимонах Михаил.
Изначально будучи на иноческом своем пути склонным к отшельничеству и к исихастскому внутреннему безмолвию, старец Михаил со временем стал фактически затворником, наподобие святителя Феофана Вышенского (и тот, и другой одинаково несли затворнический подвиг в условиях монастырей с общежительным иноческим уставом, что значительно усложняло их задачу).
Более 30 лет, до самой кончины, старец жил или в отдаленных Валаамских скитах, или в одиночной келье, где каждый день служил Божественную литургию, старясь никуда не выходить, даже на общую трапезу. Такой, по возможности предельный, уход в молитву имел, разумеется, своим следствием не только своего рода внутренний затвор души старца Михаила, но и стремление его к максимальному освобождению от «дел плоти». В то же время старец всегда ставил во главу всей своей жизни Евангельскую любовь как основной смысл благой вести Христовой и как единственное Божественное задание любому человеку – по сути, вбирающее в себя все остальные.
Именно поэтому – ради любви и служения ближним – отец Михаил порой вполне сознательно нарушал столь дорогое ему затворничество. И осуществлял подвиг старческого окормления, духовного водительства ко Христу своей паствы – как менявшихся его учеников-послушников, так и постоянных духовных чад. Среди них были и миряне, и монашествующие – особенно же инокини тайного пострига, десятилетиями помогавшие своим трудом Валаамской обители не только в России, но и по переезде монастыря в глубь Финляндии. Преимущественно как раз эти инокини и донесли до нас драгоценные сведения о жизни своего досточтимого аввы – одного из самых замечательных подвижников прошлого века. Но еще важнее то, что все документальные источники, которые смогли собрать составители книги, сохранили для нас живые слова старца – о самом себе, о трагических для Валаама событиях, о правде Божией, о спасительных путях христианской жизни в целом и о путях истинного монашества, утвержденного на незыблемом завете творения Иисусовой молитвы.
Неудивительно, что православного читателя так привлекают книги, передающие именно живой подвижнический опыт боговедения, а отсюда – и того христианского устроения жизни, что наиболее ярко и последовательно являют нам лучшие представители русского монашества.
Смотрите программу «У книжной полки» на телеканале «Союз»: по будням 06.15, 11.45, 18.45. Время Екатеринбурга (+ 2 часа к московскому)