ДОБРО – в широком смысле слова как благо означает ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некоему стандарту или сам этот стандарт. В зависимости от принимаемого стандарта добро в истории философии и культуры трактовалось как удовольствие, польза, счастье, общепринятое, соответствующее обстоятельствам, целесообразное и т.д. С развитием морального сознания и этики вырабатывается более строгое понятие собственно морального добра. Во-первых, оно осознается как особого рода ценность, не касающаяся природных или стихийных событий и явлений. Во-вторых, добро знаменует свободные и сознательно соотнесенные с высшими ценностями, в конечном счете с идеалом, поступки. С этим связано позитивное нормативно-ценностное содержание добра: оно заключается в преодолении обособленности, разобщенности и отчуждения между людьми, утверждении взаимопонимания, морального равенства и гуманности в отношениях между ними; оно характеризует действия человека с точки зрения его духовного возвышения и нравственного совершенства. Т.о., добро связывается с духовным миром самого человека: как бы ни определялся источник добра, оно творится человеком как личностью, т.е. ответственно. Понятие добра, ассоциированное с частным благом, Кант считал «эмпирическим», а безусловное добро – «понятием разума». Сведение понятия добра к отдельным положительным качествам, сопровождающим события и явления, которые люди воспринимают как добро, Дж.Мур считал натуралистической ошибкой. Последняя, как показал Р.Хэар, заключается в том, что в определении конкретных событий, явлений и характеров как «добрых» (good) и «хороших» (good) смешиваются их дескриптивные и прескриптивные характеристики.
Различие между натуралистическим (в муровском понимании этого слова) и этическим пониманием добра соответствует различению добра в относительном и абсолютном смысле.
При одном понимании «доброе» – это ценное ради чего-то другого. Здесь возможны два плана рассмотрения этого понятия. Во-первых, добро может трактоваться как характеристика, соотнесенная с некой потребностью или интересом человека (родового или частного); так, ксенофонтовский Сократ говорит об относительности понятия «хорошее» (как и «прекрасное»). При этом, однако, предполагалось, что, хотя нельзя сказать, какие конкретно предметы определенно хороши, можно сказать, что значит «хорошее» как таковое. Во-вторых, возможна трактовка вообще всех представлений, с которыми принято ассоциировать понятие «добро», как относительных и, стало быть, искусственных и надуманных; эта т.зр. была выдвинута софистами. Такое же понимание высказывал Ф.Ницше (а до него – М.Штирнер и Б.Мандевиль). Для Ницше добро всего лишь добропорядочно по причине жизненной слабости его носителей; зло же – энергично, целеустремленно, аристократично. В проповеди добра действительно может скрываться всего лишь поверхностная добропорядочность; такая проповедь таит в себе возможность как морализаторства, так и апологии здравого смысла и благоразумия.
При другом понимании «доброе» есть выражение добра как такового, т.е. ценного самого по себе, не обусловленного внеморальными качествами. В феноменологической теории ценностей эта идея выражена в положении о том, что предметом этики являются не суждения о добре, исторически и культурно вариативные, а то, чем добро является само по себе (М.Шелер).
Хотя по императивно-ценностному содержанию добро как будто соразмерно злу, их онтологический статус может трактоваться различно. 1. Добро и зло являются однопорядковыми началами мира, находящимися в постоянном единоборстве (манихейство). 2. Действительным абсолютным мировым началом является божественное Добро как Благо, или абсолютное Бытие, или Бог, а зло – результат ошибочных или порочных решений человека, свободного в своем выборе. Т.о., добро, будучи относительным в противопоставленности злу, абсолютно в исполненности совершенства; зло – всегда относительно. Этим объясняется то, что в ряде философско-этических концепций (напр., Августина, В.С.Соловьева или Мура) добро рассматривалось как высшее и безусловное моральное понятие. 3. Противоположность добра и зла опосредована чем-то иным – Богом (Л.А.Шестов), «высшей ценностью» (Н.А.Бердяев), – в чем и заключено абсолютное начало морали; тем самым утверждается, что онтологически и аксиологически добро не является конечным понятием. Можно уточнить, что понятие добра действительно употребляется в двояком «приложении», и тогда трудности Мура, связанные с определением добра, могут быть разрешены при учете различия добра как абсолютного и простого понятия и добра как понятия, соотнесенного в системе этических понятий с другими. В выяснении природы добра бесполезно искать именно его бытийственную основу. Природа добра не онтологична, а аксиологична. Объяснение происхождения добра не может служить его обоснованием, поэтому логика собственно ценностного рассуждения может быть одинаковой как у того, кто убежден, что базовые ценности даются человеку в откровении, так и у того, кто считает, что ценности имеют «земное» – социальное и антропологическое – происхождение.
Суть этико-теоретической антитезы добра и долга заключается в вопросе о приоритете в морали ценностного или императивного начала. В ее решении в истории философии прослеживаются две тенденции: согласно одной, которую условно можно назвать «этикой блага» или утилитаризмом в широком смысле слова, понятие добра является основополагающим в морали; согласно другой, которую условно можно назвать «этикой долга» или кантианством в широком смысле слова, определяющим является понятие должного. При втором подходе характер добра оказывается абсолютным лишь в аксиологическом и содержательном отношении, но относительным в функциональном отношении. Так, напр., по Канту, поступок, сообразный с предопределенной законом волей, есть «сам по себе доброе»; однако максима воли, определяющим основанием которой является закон, есть высшее условие всего доброго. В этом контексте представление о добре самом по себе отчасти лишается смысла, на что обратил внимание Гегель: в той мере, в какой содержание добра определяется законами и нравами государства, «добра ради добра» не может быть. Впрочем, в рамках самого морального сознания ценностные и императивные суждения взаимооборачиваемы: поскольку моральные требования императивно значимы не сами по себе, а в отношении несовершенной человеческой воли, должное обусловлено добром как ценностью; и, наоборот, действительное добро возможно как добродетель, т.е. как практическое и деятельное исполнение человеком долга.
Уже в древности была глубоко осмыслена идея непреодолимой связности добра и зла; она проходит через всю историю философии и конкретизируется в ряде этических положений. Во-первых, добро и зло содержательно диалектически взаимоопределены и познаются в антитетическом единстве, одно через другое. Однако, во-вторых, формальное перенесение диалектики добра и зла на индивидуальную нравственную практику чревато искушением человека. «Испробования» (даже только в мысленном плане) зла без строгого, пусть и идеального, понятия добра могут гораздо скорее обернуться пороком, нежели действительным познанием добра; опыт зла может быть плодотворным лишь как условие пробуждения духовной силы сопротивления злу. В-третьих, понимания зла недостаточно без готовности сопротивляться ему; но противостояние злу само по себе не ведет к добру. В-четвертых, добро и зло функционально взаимообусловлены: добро нормативно значимо в противоположности злу и практически утверждается в отвержении зла; иными словами, действительное добро – это деяние добра, т.е. добродетель как практическое и деятельное исполнение человеком вменяемых ему моралью требований.
Однако, будучи «сбалансированными» на уровне понятий, добро и зло предоставляют неравные основания для оценки соответствующих действий. Одно дело вершить добро или зло, и другое – позволять злу твориться. И хотя при выборе между большим и меньшим благом следует выбирать большее, а между большим и меньшим злом – меньшее, с моральной точки зрения вред зла значительнее, нежели благо добра. Для сообществ разрушительное начало зла несправедливости значимее, чем созидательная сила добра милосердия, и, т.о., недопущение несправедливости с моральной точки зрения существеннее, чем творение милосердия.
Литература:
1. Кант И. Критика практического разума. – Соч. в 6 т., т. 4 (1). М., 1965, с. 380–91;
2. Соловьев В.С. Оправдание добра. – Соч. в 2 т., т. 1. М., 1988;
3. Бердяев H.A. О назначении человека. М., 1993, с. 37–54, 85–87, 100–103, 241–52;
4. Карсавин Л.П. Добро и зло. – В кн.: Он же. Малые соч. СПб., 1994, с. 250–84;
5. Мур Дж.Э. Принципы этики. М., 1983;
6. Шелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей. – Избр. произв. М., 1994, с. 259–338;
«Добрый источник» – освящённое вино из России
Московская компания «Алко-Чили» вышла на рынок с новым проектом. Фирма долгое время занималась продажей чилийских вин, отсюда и название. Выпуск освященных вин она рассматривает как возрождение доброй традиции, символ собственных благих помыслов и призыв к возрождению в обществе вечных ценностей добра и веры.
Александр Борщёв, главный вдохновитель проекта, коммерческий директор компании «Алко-Чили»:
«Традиция освящать вина была популярна у виноделов целого ряда стран, включая южные регионы Российской империи, вплоть до промышленной революции конца XIX века. Виноделы приглашали священников для освящения молодого вина, в том числе, чтобы лучше его сохранить.
Проведённые в 2016 году в научном центре «Виноделие» (ФГБНУ СКЗНИИСиВ, Краснодар) исследования о влиянии обряда освящения на свойства вин выявили замедление окислительных процессов по сравнению с обычными винами. Также освящённые вина были выделены как более гармоничные, с развитым ароматом и полным вкусом. Это стало дополнительным аргументом для начала проекта.
Вина «Добрый Источник» производятся на предприятии «Южная винная компания» (филиал МПБК «Очаково») из винограда позднего сбора урожая с собственных виноградников на Таманском полуострове (вблизи станицы Вышестеблиевская) Краснодарского края.
Вина освящаются непосредственно перед розливом священниками Русской православной церкви. Что такое освящение? Это призывание благодати Божьей на сам предмет и на того, кто им будет пользоваться. В Библии говорится, что вино веселит сердце человека и полезно… если будешь пить его умеренно. Претворение воды в вино во время брачного пира в Кане Галилейской – первое чудо, совершённое Иисусом Христом.
Однажды знакомый священник (бывший офицер) на мой вопрос, как он относится к тому, что я торгую вином, ответил: если вино хорошее, то торгуй. И рассказал историю: батюшка и мирянин вместе пьют вино. Мирянин захмелел и спрашивает батюшку:
– Почему я пьянею а вы – нет?
– А я, сын мой, перед тем как выпиваю бокал с вином, крещу его и молитву читаю. Бес выходит, а благодать остаётся!
Священное писание и современная церковь осуждают порок пьянства. Здесь нет противоречия. Разумное употребление вина радует сердце и полезно, чрезмерное – губит тело и душу.
Качество вин «Добрый Источник» было положительно оценено известным итальянским винным критиком Лукой Марони на прошедшем в мае этого года в Москве фестивале «Лучшие итальянские и российские вина». Наш проект получил одобрение от священника со Святой горы Афон отца Епифания, который представлял на фестивале свои вина. Он подтвердил, что тоже освящает виноградники и вино».
Эксперты полагают, что освященные вина могут стать основоположниками отдельной категории и показать высокие результаты продаж. Руководитель группы АЛКОЭКСПЕРТ Юрий Юдич: «Мы наблюдаем сегодня на рынке продуктов несколько «религиозных трендов» – кашерные продукты, халяльные продукты… Потребитель ищет аргументы для выбора, и наличие дополнительной «инстанции» в виде религиозного обряда вполне может стать причиной выбора продукта на полке. Тем более, что для владельцев ТМ «Добрый Источник» освящение – это не просто ритуал, а целый комплекс обязательств перед потребителем, включая гарантию качества вин и благотворительность».